Сочинение
Отход от мистики и символизма, тяга к познанию жизни, могучую стихию которой Блок почувствовал и полюбил, приводит его к напряженным творческим поискам. Он радостно воспринимает окружающую природу (цикл стихов «Пузыри земли»). В слиянии с естественной жизнью природы, с ее стихийными силами поэт видел преодоление уединенности, субъективизма. Поиски новых идеалов, новых тем, новых поэтических средств велись и в другом направлении. Еще в 1902 году Блок писал отцу о своей близости к Достоевскому, о реализме, граничащем с фантастикой. В 1906 году у него возникает идея «мистицизма в повседневности».
Можно ли считать, что в «Незнакомке» даны простые зарисовки того, что случайно попало в поле зрения поэта, посетившего загородный ресторан? Нет, Блок отбирает только такие детали, сочетание которых должно наиболее убедительно раскрыть пошлость мещанской «жизненной прозы» и воссоздать удушливую, «тлетворную» атмосферу буржуазного общества. Мало сказать лишь о том, что Блок удачно отбирает нужные ему предметы и явления. Интересно обратить внимание и на то, как из нескольких возможных синонимов поэт выбирает именно те, которые передают вполне определенную авторскую оценку изображаемого. Посетители ресторана- это «пьяницы с глазами кроликов»; гуляющие с дамами-«испытанные остряки»; «лакеи сонные торчат»; звучащие вокруг голоса названы «окриками пьяными» и «женским визгом»; о сияющей полной луге говорится: «А в небе, ко всему приученный, бессмысленно кривился диск». У Блока воздух дик и глух, дух тлетворный, скука загородных дач и т. п. Хотя в «Незнакомке» мы видим конкретно-реалистические, точные зарисовки повседневности, но тем не менее перед нами не фотографическая копия действительности, а заостренное изображение «тлетворного» духа буржуазного мира.
Блок различал «музыкальные» и «немузыкальные» события в истории и в современности. «Немузыкальность» для него была синонимом несправедливости, фальши, уродства, грязи. Первая часть «Незнакомки» (начальные шесть строф) и представляют собой картину ненавистного поэту мира «немузыкальности». Тлетворному миру «немузыкальности», пошлости Блок противопоставляет мир возвышенного идеала. Символом мечты поэта об идеальном, гармоническом мире выступает прекрасная женщина - таинственная Незнакомка. Ее образ возникает на пересечении реальности н фантастики (сам Блок назвал это «фантастическим реализмом»).
Блок умеет перенести нас из повседневности, «из мира прозы» в мир идеального, желаемого. Посмотрим, например, как пишет поэт о глазах Незнакомки (это один из ярких образцов трансформации, превращения реального в идеальное):
* И очи синие бездонные
* Цветут на дальнем берегу.
Наше сознание уже подготовлено к тому, чтобы воспринимать этот «дальний берег» как прекрасную очаровательную мечту. Мы только что читали, как поэт за темной вуалью видел «берег очарованный и очарованную даль». Что же это за берег? В предисловии к сборнику стихов «Нечаянная Радость» (1907), где впервые была напечатана «Незнакомка», Блок писал: «Нечаянная Радость» - это мой образ грядущего мира… Нечаянная Радость близка. Она смотрит в глаза мне очами синими, бездонными и незнакомыми… Мир, окружающий меня, также смотрит в еще незнакомые очи Нечаянной Радости. И Она смотрит в очи ему. Но они уже знают о скорой встрече - лицом к лицу… Новой Радостью загорятся сердца народов, когда за узким мысом появятся большие корабли» (2, 369-370). Нечаянная Радость с ее «очами синими, бездонными и незнакомыми» не была для Блока только символом личного счастья. Это светлая надежда всех людей. (Ее ожидают, как ожидали больших кораблей в поэме «Ее прибытие»).
Понять замысел Блока, уяснить и отчасти «расшифровать» некоторые образы баллады поможет обращение к так называемым «смежным стихотворениям» и к лирической драме «Незнакомка». Ближе всего к «Незнакомке» стихотворение «Там дамы щеголяют модами…». В его основу положен контраст между «пошлостью таинственной» и прекрасным видением «недостижимой и единственной, как вечер дымно-голубой».
Над пылью солнечных озер
Туда манит перстами алыми
И дачников волнует зря
Над запыленными вокзалами
Недостижимая заря
Там, где скучаю так мучительно,
Ко мне приходит иногда
Она - бесстыдно упоительна
И унизительно горда.
За толстыми пивными кружками,
За сном привычной суеты
Сквозит вуаль, покрытый мушками,
Глаза и мелкие черты
Чего же жду я, очарованный
Моей счастливою звездой,
И оглушенный и взволнованный
Вином, зарею и тобой?
Вздыхая древними поверьями,
Шелками черными шумна,
Под шлемом с траурными перьями
И ты вином оглушена?
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой -
Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
Нет девичьего стана-есть только вуаль; за вуалью-не «берег очарованный» и не «очи синие бездонные», а «глаза и мелкие черты». Она «бесстыдно упоительна И унизительно горда». Красота опошлена. И все же героиня стихотворения остается «недостижимой и единственной»-она противопоставлена «пошлости таинственной», трактуется как ее жертва. Стихотворение «Там дамы щеголяют модами » писалось одновременно с «Незнакомкой», но завершил его Блок через 5 лет.
Символика звуковых образов Блока развивалась под знаком непрестанного углубления смысловой сферы стихов. Таинственный мир звуков, непостижимых и роковых, с годами размыкал свой круг, приближаясь к живой жизни и людям, пока не слился с ними в одном нерасторжимом единстве, став частью неделимого целого «звук - живая жизнь».
В эволюции символики звука в образной структуре Блока отчетливо ощутимо движение от частного, конкретного, случайного к обобщенно-типологическому, всеохватывающему значению звуков, к стихии звукового напора и от нее - к всеобщей звуковой гармонии.
Заключение.
В стихотворении 1902 г. под заглавием «Religio» Блок писал:
Любил я нежные слова,
Искал таинственных соцветий.
В самом деле, именно цветовая символика и вообще зрительная образность - основная черта поэтической модели мира, созданной Блоком. Но Блок не только искал таинственных цветовых соответствий: он прислушивался и к таинственным звуковым соответствиям окружающего мира. В 1919 г. в предисловии к поэме «Возмездие» он говорит: «Я привык сопоставлять факты из всех областей жизни, доступных моему зрению в данное время, и уверен, что все они вместе создают единый музыкальный напор». Музыкальное ощущение явлений находит выражение у Блока как посредством повторяющихся образов, подобных лейтмотивам его лирических циклов и поэм, так и посредством тонкой проработки звуковой ткани и ритмического разнообразия его стиха. Ритм и звук в его поэзии очень часто несут совершенно определенную информацию, улавливаемую читателем синэстетически, на подсознательном уровне.
Поясним понятие синестетизма.
Слово "синестезия" происходит от греческого synaisthesis и означает смешанное ощущение (в противовес "анестезии" - отсутствию ощущений). Синестезия - это явление восприятия, когда при раздражении одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств, иными словами, сигналы, исходящие от различных органов чувств смешиваются, синтезируются. Человек не только слышит звуки, но и видит их, не только осязает предмет, но и чувствует его вкус.
Синестезией называют прежде всего межчувственные связи в психике, а также результаты их проявлений в конкретных областях - поэтические тропы межчувственного содержания; цветовые и пространственные образы, вызываемые музыкой; и даже взаимодействия между искусствами (зрительными и слуховыми) (по Б.М. Галееву).
В чем же суть понятия "межчувственная связь" (синестезия), ее функций в искусстве? Речь идет о взаимодействиях в полисенсорной системе чувственного отражения, возникающих по принципу ассоциации. Простейшие связи, как известно, - "ассоциации по смежности", а наиболее значимые для искусства это "ассоциации по сходству". Сходство может быть сходством по форме, структуре, гештальту(форме/виду) слухового и зрительного образов (например, на этом строится аналогия: мелодия-рисунок). Сходство может быть и по содержанию, и по эмоциональному воздействию (на этом основаны, например, синестетические аналогии "тембр-цвет", тональность-колорит"). Последний тип синестезий наиболее характерен искусству, и при признании связующего посредничества высших, "умных" эмоций, в формировании синестезий можно усмотреть участие мыслительных операция (пусть они и осуществляются чаще всего на подсознательном уровне). В связи с этим синестезию следует отнести к сложным специфическим формам невербального мышления, возникающим в виде "со-представления", "сочувствования", но отнюдь не "со-ощущения", как то трактуется согласно этимологии этого слова.
Таким образом, будучи специфической формой взаимодействия в целостной системе человеческой чувственности, синестезия есть проявление сущностных сил человека, но отнюдь не некий эпифеномен, и конечно же, не аномалия, а норма - хотя ввиду возможной "скрытости" своего происхождения в каждом конкретном случае она и недоступна для поверхностного научного изучения. Более того, синестезию можно охарактеризовать как концентрированную и симультанную актуализацию чувственного в широком спектре его проявлений: во-первых, "умноженная" сенсорность и, во-вторых, эмоции, осуществляющие как посредник это "умножение".
Мы не ставили целью работы подробно останавливаться на личности Блока, как типичного синестета, однако, считаем своим долгом, отметить, как тональность звуковых образов лирики А. Блока отражается на восприятии его стихотворений. Александр Блок, являясь одним из ярчайших представителей символизма, обладая синестетически развитой душевной структурой, явился подлинным певцом красок эпохи, ее «голоса» в мировой истории.
Поэтические образы Блока нельзя рассматривать как простые отражения реальных объектов или как обычные метафоры и метонимии, просто нагруженные каким-нибудь абстрактным смыслом. Его образы всегда сохраняют как конкретный, так и абстрактный смысл, т. е. являются символами. Голубые видения, розовые горизонты, белые храмы над рекой в его ранних стихах - и желтый петербургский закат, лиловый сумрак, ночь, улица, фонарь, аптека в его поздних стихах, - все это одинаково сопротивляется истолкованию на одном только уровне значения, потому что все это нагружено сложной полисемичной информацией.
Центральный образ ранней блоковской лирики (1901 -1902), образ Прекрасной Дамы, порой воплощает реальные черты Любови Дмитриевны Менделеевой, будущей невесты и жены поэта, но гораздо чаще это возвышенный символ Вечной Женственности. Само имя «Прекрасная Дама» содержит в своих ударных слогах два компактных звука «а». Дистинктивный признак компактности обычно ассоциируется с ощущением простора, полноты, завершенности, величия, уравновешенности, силы и мощи. Все эти и подобные ощущения можно свести к понятию устойчивости. Поэтому не приходится удивляться, что в некоторых стихотворениях о Прекрасной Даме эти ударные «а» господствуют в первых же строках: «Она молода и прекрасна была" .», «Она росла за дальними горами.», «Она стройна и высока.», «Ты в поля отошла без возврата.»
Творчество великого русского поэта А.А. Блока, как и творчество любого большого поэта, неразрывно связано с событиями его личной жизни и временем, в котором он жил. На годы жизни Блока приходится полоса самых больших потрясений, какие когда-либо случались в человеческой истории. Также при рассмотрении его творчества следует учитывать тот факт, что главным образом это творчество молодого человека. Именно поэтому образ Музы, Вечной Девы, Девы-Зари-Купины, Величавой Вечной Жены, Прекрасной Дамы, Незнакомки, Родины-Жены является центральным в его творчестве. (Блок умер в 40 лет, последние годы он перестает писать стихи, последние произведения, в частности «Двенадцать», выбиваются из общего строя его творчества).
Сам Блок, придерживаясь, в общем, хронологической последовательности, разделил свою лирику на три книги. В первую книгу вошли стихи 1898-1904 годов, во вторую - 1904-1908 гг., в третью - 1907-1916 гг. Однако хронология имеет в данном случае более глубокое значение, каждая книга знаменует не просто отрезок пути, но определенную, окрашенную в свой цвет стадию его внутреннего развития. То же самое можно сказать и об образе Музы. В стихах первой книги Муза предстает в виде отвлеченного образа средневековой, почти алхимической Прекрасной Дамы, далее становится более приземленной Незнакомкой, точнее идеальным образом, погруженным в темные краски реальности, и, наконец, когда бурные исторические события окончательно выдергивают поэта из мира лирических, отвлеченных образов, Муза выступает в своей третьей ипостаси - в образе Родины.
Первая ипостась Музы Блока, вдохновлена с одной стороны с эстетикой символизма и с философией и поэзией Вл. Соловьева (учение о Мировой Душе или Вечной Женственности, призванной обновить и возродить мир), с другой - любовью к своей жене Любови Дмитриевне Менделеевой. «Стихи о Прекрасной Даме», безусловно, автобиографичны, насколько это слово может быть применимо к поэтическому произведению. Блок воплотил в них интимно-лирические переживания своей юности. Муза является реальной молодой женщиной (образ Музы отталкивается от образа любимой женщины), а еще точнее является тем, что собой олицетворяет в сознании любящего любимая, чем-то неземным, манящим, сулящим что-то невообразимое и недостижимое. Любимая девушка становится в стихах Святой, Пречистой Девой, символом женственности и красоты.
Весь цикл стихов о Прекрасной Даме пронизан пафосом целомудренной любви к женщине, рыцарского служения ей и преклонения перед ним, как перед олицетворением идеала духовной красоты, символом всего возвышенно-прекрасного. Образ конкретной женщины отсутствует. Его Муза предстает в образе вечной женственности, нежности, непорочности. Прекрасная Дама Блока олицетворяет собой обычную земную женщину что-то возвышенное, объединяющее в себе лучшие женские черты:
Прозрачные, неведомые тени
К тебе плывут, и с ними Ты плывешь,
В объятия лазурных сновидений,
Невнятных нам, - Себя Ты отдаешь.
О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая - Ты.
(«Вхожу я в темные храмы»)
Но она недоступна герою, потому что он всего лишь человек, земной, грешный, смертный:
А здесь, внизу, в пыли, в уничиженье,
Узрев на миг бессмертные черты,
Безвестный раб, исполнен вдохновенья,
Тебя поет. Его не знаешь Ты…
(«Прозрачные, неведомые тени»)
Рыцарь, коленопреклоненный монах, раб, он свершает свое служение прекрасной царице, Пречистой Деве:
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд,
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцанье красных лампад.
(«Вхожу я в темные храмы»)
При этом героиня почти бесплотна, бестелесна, ее образ не предполагает ничего конкретного, «осязаемого», ведь все земное ей чуждо:
Там, в ночной завывающей стуже
В поле звезд отыскал я кольцо.
Вот лицо возникает из кружев,
Возникает из кружев лицо.
Вот плывут ее вьюжные трели,
Звезды светлые шлейфом влача.
(«Там, в ночной завывающей стуже»)
Для описания объекта своего поклонения автор использует эпитеты типа «лучезарный», «таинственный», «несказанный», «озаренный», «отрадный». Но в некоторых стихах о Прекрасной Даме ее образ принимает более конкретные, земные черты, лишенные налета мистики:
Встану я в утро туманное,
Солнце ударит в лицо.
Ты ли, подруга желанная,
Всходишь ко мне на крыльцо?
(«Встану я в утро туманное»)
Перед нами уже не отвлеченный образ, а земная женщина; следует заметить, что, говоря о ней, поэт отказывается от прописных букв. Несомненно, одно, в своих ранних стихах Блок основывается на своих переживаниях, чувствах, он открывает свою душу, и является тем, кто он есть на самом деле - мечтательным влюбленным юношей.
В ранней юности Блок, говоря его же словами, был еще «огражден от грубой жизни» и отвлеченно-идеалистическим складом ума, и тепличным воспитанием в лоне дворянской, высококультурной, но очень замкнутой семьи, характером своих душевных переживаний. Но вот наступает неизбежный кризис юношеской мечтательности, которая уступает место осознанию реальности. Это связано с биографическими моментами. С молодой женой Блок переезжает в 1903 году в Петербург. Здесь через какое-то время отношения между Блоком и его женой осложняются, зимой 1906-1907 года она увлекается поэтом А. Белым, он увлекается актрисой Н.Н. Волоховой, которой он посвящает сборник стихов.
Мирные деревенские пейзажи, на фоне которых развивается роман поэта с его Прекрасной Дамой, вытесняются резко очерченными, часто фантасмагорическими картинами большого города, имперской столицы. Он воспринимает и изображает пышную Северную Пальмиру как арену «странных и ужасных» происшествий. Город «жуткий», «демонический», населенный безмолвными «черными человечками», «пьяными красными карликами», хохочущими «невидимками», апокалиптическими персонажами. Под гнетом разочарований, несбыточности, человек неизбежно взрослеет и уже невозможно не считаться с реальностью, с ее грубостью, грязью, пошлостью. Но человек этот поэт, и он не может сдаться реальности, не перестав быть самим собой. Сама будничность и пошлость быта становится в стихах Блока «таинственной». Высокий образ Музы жив, поэт продолжает верить в высокое, в свою Музу и неизбежно, от него уже не зависит, помещать ее или не помещать в реальность. Дева оказывается в кабаке, но от этого обыденностью не опошляется, не развращается, а, наоборот, дарит самой реальности отсвет лучшего.
Звездная Дева неожиданно падает на землю:
Звездой кровавой ты текла,
Я измерял твой путь в печали,
Когда ты падать начала.
поэт блок муза творчество
Метафизическое падение Девы тревожит и печалит героя, но затем он понимает, найдя свою возлюбленную на неосвященной земле, в «неосвещенных воротах», что:
И этот взор не меньше светел,
Чем был в туманных высотах.
(«Твое лицо бледней, чем было»)
Спустившись с «небес», героиня не потеряла своей красоты, прелести, очарования. Так рождается на свет Незнакомка - сошедший на землю ангел. В стихотворении «Шлейф, забрызганный звездами» героиня сравнивается с кометой, падающей вниз, соединяющей этим своим падением небо и землю:
Шлейф, забрызганный звездами,
Синий, синий, синий взор.
Меж землей и небесами
Вихрем поднятый костер.
Неизбежно образ мистической «Вечной Женственности» трансформируется в образом живущей на земле Незнакомки. И тогда возникает другой конфликт:
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой -
Недостижимой и единственной,
Как вечер дымно-голубой?
(«Там дамы щеголяют модами»)
Героиня обречена на пребывание в мире пошлости и грязи. Как возможно сосуществование прекрасного и безобразного, возвышенного и обыденного? Условие одно: недосказанность, существование тайны, постижение которой даст ответы на все мучительные вопросы и отменит пошлость и грязь. Так возникает новая ипостась Музы - Незнакомка.
Прекрасная Дама обретает определенные черты, становится более земной. В «Незнакомке» Блок, изображая свою новую Музу, переносит ее из возвышенной среды в обычную, свойственную каждой простой женщине:
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Она все так же прекрасна, горда, возвышается над однообразием и пошлостью. Но все же в ней произошли изменения:
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными.
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами.
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями.
И в кольцах узкая рука.
(«Незнакомка»)
Это описание наводит нас на мысль о ее аристократичности, благородном происхождении. Ее лицо покрывает вуаль, что символизирует какую-то тайну. Не все нам еще известно о новой Прекрасной Даме, создается ощущение, что за ее чудесной внешностью стоит что-то неизвестное:
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль.
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Глухие тайны мне поручены.
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.
(«Незнакомка»)
Может быть, именно эта тайна легла в основу названия стихотворения.
Наивысшей точки развития первые две линии лирического творчества («Прекрасная Дама» и «Незнакомка») достигают в цикле «Снежная маска» (январь 1907 года). Здесь безраздельно царят метафорический стиль, музыкальный словесный поток, завораживающая «магия звуков». Темы и мотивы «Снежной маски» - трагическая страсть, страдание, отчаяние, обреченность и гибель, развертывающиеся на фоне снежных метелей, вьюжных полетов и погонь. «Снежной маской», по существу завершается любовно-лирический этап творчества Блока. В ней уже заключено предчувствие перемен.
И в новый мир вступая, знаю,
Что люди есть и есть дела…
(«Второе крещенье»)
Цикл «Снежная маска» Блок охарактеризовал как «до последней степени субъективный». И он, в самом деле, все с большей уверенностью вступал в мир «людей и дел», начинал прямой разговор о жизни и человеке, смело расширял границы своего творчества и утверждал новую природу самой «лирической стихии».
Наконец, внешние события, вихрь перемен захватывают поэта, и образ Музы все дальше уходит от образа Прекрасной Дамы и Незнакомки. В этот период Блок посвящал большинство своих творений Родине. Многие поэты представляли Родину в своих произведениях как мать. Блок же говорил о ней как о жене, как о возлюбленной:
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Так пишет о России Блок в цикле «На поле Куликовом». В стихотворении «Осенний день» Блок опять представляет свою Родину как жену:
О, нищая моя страна,
Что ты для сердца значишь?
О, бедная моя жена,
О чем ты горько плачешь?
Таким образом, Блок постоянно изменялся, и вместе с ним постоянно изменялся образ его Музы. Эти стихи, наполненные огромной любовью к женственности, Родине:
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне - изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
(«Предчувствую Тебя»)
Обратимся к одному из важнейших стихотворений цикла "Город" - стихотворению "Петр", написанному в 1904 году. В стихотворении создан символический образ города Петра - "Медный всадник". Образы всадника и змеи в реальном памятнике противопоставлены друг другу, конь попирает змею копытом. В стихотворении же антитеза "всадник - змея" отсутствует, наоборот, они словно слиты воедино. (Кстати, в блоковском тексте слово "змея" заменено словом "змей", которое воспринимается в Библейском смысле - как символ греха, порока, соблазна, дьявола). В "глухие вечера" змей, превращаясь в туман, "расклубится над домами", а от факела в руке царя зажгутся "нити фонарей", "витрины и тротуары" заблестят цепочками огней, и город наполнится голосами, "крикливыми и струнными". Поэт создает картину порока и разврата в смелых, выразительных образах: "потонет взгляд в манящем взгляде", "бегите все на зов, на лов", "пускай невинность из угла протяжно молит о пощаде". Царь и змей несут городу зло и гибель. И поэтому в лучах восхода кажется, что в руках царя сверкает страшный огненный меч - меч Антихриста. Это символическое изображение города зловещее и страшное.
Но город порока изображается поэтом по-разному. В стихотворении "Незнакомка" из цикла "Город", казалось бы, город нарисован вне мистического контекста. Он пошлый и обыденный. Это город ресторанов, переулков, канав, загородных дач, пыли, духоты, город "дам" и "испытанных остряков", "сонных лакеев", и "пьяниц с глазами кроликов". Звуковой фон стихотворения не менее уродлив, чем видимые образы. Это пьяные окрики, женский визг, скрип уключин в лодках, плывущих по озеру, детский плач. Вместо золота звезд или солнца над этим миром золотится "крендель булочной" - символ обыденности. Это мир без поэзии, без красоты, без музыки.
Вообще Блок как бы разрушает лирические стереотипы. Весенний воздух, который в лирических стихах всегда дышит прохладной свежестью, ароматами цветов и трав, любви и возрождения, назван в стихотворении "тлетворным", т.е. мертвящим, "творящим тление" (слово "тлен" связано со словами "гибель", "разврат"). Этот воздух "правит окриками пьяными", он словно порождает грязь. О луне сказано: "А в небе, ко всему приученный, бессмысленно кривится диск". В этом образе - и пошлость обыденности, и плоское уродство.
Лирический герой стихотворения ощущает бесконечное одиночество в этом мире. Но даже в обители убогой пошлости может появиться красота. И она появляется в образе таинственной Незнакомки. В ней все прекрасно и загадочно. Упругие шелка ее платья "веют древними поверьями", "шляпа с траурными перьями" создает неясный привкус печали, "в кольцах узкая рука" дышит изяществом. Ее духи веют туманами и тайной, а взгляд "сквозь темную вуаль" ловит не лицо, а "берег очарованный и очарованную даль". И по отношению к этой загадочной и таинственной женщине герой ощущает сковывающую душу "странную близость". Его состояние - это состояние опьянения - вином или близостью таинственной красавицы. И уже картина утрачивает реальность: герою видятся качающиеся "перья страуса склоненные" и "очи синие, бездонные", похожие на экзотические цветы с дальних берегов. Кто она - прекрасное видение, навеянное "терпким вином", или ресторанная проститутка, чей облик облагорожен собственными фантазиями героя? Это не важно. Важно. Что в мире пошлости еще осталась красота. И если она порождена вином, то да здравствует вино!
Как это ни странно, как ни кощунственно может показаться, но в образе Незнакомки вдруг просвечивают далекие черты Прекрасной Дамы. Ее облик изменился, это больше не Лучезарное Божество, но и не обычная земная женщина. От Прекрасной Дамы в ней остались тайна, красота, гармония и ощущения непричастности к этому миру. Просто недостижимый идеал романтика теперь воплотился в другой форме, но сущность, природа образа осталась та же.
Есть одно косвенное доказательство этой мысли. Блок, как известно, большое внимание уделял размещению своих стихотворений в книгах. Рядом с "Незнакомкой" он поставил стихотворение, которое очень похоже на "Незнакомку" и по композиции, и по ритмическому строю, и по образной системе. Это стихотворение - "Там дамы щеголяют модами…".
Если сравнить оба стихотворения, то первое ощущение, что это вариации на одну и ту же тему. Тот же пошлый мир, те же "дамы", а "испытанные остряки" вполне соответствуют лицеистам, из которых каждый "остер". Те же озера, та же пыль, та же скука. И то же разрушение лирического стереотипа в образе "недостижимой зари", которая возникает над "пропыленными вокзалами" и "дачников волнует зря". И она появляется, прекрасная, изящная. И те же черные шелка, и кольца. Но она абсолютно земная. Земная, потому что облик ее лишен той призрачной таинственности и загадочности, он более определенный, конкретный. На ней не просто шляпа, а вполне конкретная шляпка модного фасона - "шлем". И не просто вуаль, а "вуаль, покрытый мушками" (сколько пошлости в этих "мушках"!) А взгляд, брошенный сквозь вуаль, ловит не загадочные образы "очарованной дали", а "глаза и мелкие черты". Как показательны эти обыкновенные глаза, без всякого определяющего слова, а мелкие черты словно снижают, приземляют образ.
И если в Незнакомке все дышит тайной, в ней нет никаких земных чувств, то героиня второго стихотворения "бесстыдно упоительна и унизительно горда". Сколько больного, изломанного, неестественного в этих эпитетах!
И если Незнакомка сохраняет непричастность к пьяному миру, то в другом стихотворении облик героини рисуется на фоне пивных кружек, а в финале она "вином оглушена", то есть пьяна так же, как и все вокруг, как и сам герой.
Незнакомка - вне мира, героиня стихотворения "Там дамы щеголяют модами…" - часть этого мира. Она красива обычной женской красотой, в ней есть и порочность, и прелесть, но нет тайны. И на фоне этой героини еще острее ощущается мистическая природа образа Незнакомки.
