В систему диалектической логики входят принципы, выполняющие определенные логические функции. К ним относятся принципы, вытекающие из всеобщих законов диалектики, то есть принцип диалектического противоречия, взаимосвязи количественных и качественных изменений, отрицание отрицания. Диалектическая логика включает в свой аппарат принципы объективности, всестороннего рассмотрения предмета, конкретности истины, единства исторического и логического, единства теории и практики. Рассмотрим некоторые из перечисленных принципов логики:

Принцип объективности.

Субъективная деятельность человека, общественно - историческая практика должна совершаться в соответствии с объективными законами и свойствами вещей. Без адекватного отражения действительности человек не смог бы поставить себе на службу законы природы, управлять общественным развитием. Принцип объективности - это условие движения к объективной истине. Принцип объективности рассмотрения объекта берет свое начало в реальном практическом отношении людей к природе, обществу, он вытекает из исторического опыта, материальной практики. Однако следует согласиться с тем, что принцип объективности содержит в себе требование не пассивного приспособления, совпадения с тем, что есть, но требование активности, преобразования природного и социального. Принцип объективности есть принцип практического преобразования мира, поэтому сам этот принцип формулируется с позиций отрицания данного, а не с позиции его сохранения, он сформулирован с позиции возможности иного. Этот принцип включает в позитивное понимание существующего понимание его отрицания и изменения. (См.: Диалектическая логика. - М.:

Изд. Московского университета, 1986. - С. 82). Таким образом, принцип объективности выражает требование рассмотрения объекта с позиций действующих в природе и обществе объективных законов, требование движения к объективной истине, требование соотнесения познания объекта с необходимостью и возможностью его преобразования.

Принцип всесторонности рассмотрения предмета.

Данный принцип представляет собой процесс познания объекта в целом. Определение составляющих элементов, структуры, функций, системы связей: детерминационных, необходимых, случайных, познание сущности - в раскрытии этих вопросов состоит содержание принципа всесторонности рассмотрения.

В существующих исследованиях справедливо отмечается, что принцип всесторонности имеет в познании два диалектически связанных аспекта: эмпирический и теоретический. На эмпирическом уровне познания осуществляется сбор фактов о предмете, определение внешних сторон предмета как объекта теоретического познания. В теоретическом аспекте принцип всесторонности рассмотрения предмета включает в себя:

• - определение существенных отношений и связей предмета, включающих в себя отражение общего, особенного, единичного, а также части и целого, внутреннего и внешнего;
• - изучение предмета, с одной стороны, в его обособленности, его внутреннего содержания, структуры, а с другой - выявление связей предмета с окружающей действительностью;
• - определение свойства, определяющего все другие свойства предмета, т.е. субстанционального свойства;
• - необходимый момент всесторонности - это изучение гармонии в отношениях противоположностей.

Методологическое значение принципа всесторонности рассмотрения предмета заключается в том, что он позволяет на теоретической основе объяснить все факты и явления. Всякая теоретическая система знаний определяет предмет в его всесторонних связях и отношениях.

Реализация принципа всесторонности осуществляется на теоретическом уровне познания. Однако теоретическое понимание всесторонности оказывает обратное влияние на эмпирическое исследование и органически связано с ним. Всестороннее рассмотрение предмета представляет собой вначале процесс эмпирического выделения сторон, а затем уже изучение внутренней связи сторон.

Принцип противоречия.

Диалектика рассматривает противоречие как внутренний источник развития природы общества и мышления. Каждое материальное образование представляет собой единство противоположностей. Отсюда вытекает необходимость в процессе познания раздвоения единого целого на противоположные стороны и выявление связей между ними, то есть познание противоречия как единства противоположностей.

Если вещь существует в единстве противоположностей, функционирует и развивается в результате их взаимодействия, то проникновение в сущность вещи предполагает выявление противоположных тенденций, установление связей между ними.

Раскрыв противоположные стороны в объекте, выявив их взаимосвязь и осуществляющееся в ее рамках взаимодействие противоположностей, их борьбу, субъект познания воспроизводит в мышлении во взаимосвязи понятий, обусловливаемые этим взаимодействием изменения объекта. Обнаружение противоречий в самой вещи позволяет субъекту объяснить происходящие в ней изменения и воспроизвести в логике понятий объективную логику ее функционирования и развития. (См.: Шептулин А.П. Диалектический метод познания. - М., 1983. - С. 197)

Для адекватного отражения процесса развития, содержания и разрешения противоречия в его структуре должны быть выделены элементы:

• - уровень противоречия;
• - стороны противоречия, т.е. взаимодействующие противоположности;
• - внутренняя связь противоречия;
• - условия разрешения противоречия;
• -ступень развития противоречия (тождество, различие, противоположность)
• - возможные способы разрешения противоречия.

Процесс развития предполагает смену качеств состояний. Процесс развития не заканчивается разрешением одного противоречия. Возникшее новое противоречие будет иметь свое содержание, структуру, способ взаимодействия противоположностей.

Следует отметить, что правильное мышление, воспроизводящее в сознании действительные, реальные связи объекта, не может игнорировать объективных противоречий вещей.

Принцип взаимосвязи качественных и количественных характеристик

Диалектика рассматривает любой объект в единстве его количественных и качественных характеристик. Качественная определенность зависит от количества элементов, образующих вещь, их структуры, изменений количественных характеристик. Поэтому закон взаимного перехода количественных и качественных характеристик обусловливает требование учитывать взаимосвязь качественных и количественных характеристик объекта познания, видеть границу меры, роль структурных изменений.

Закон взаимоперехода качественных и количественных изменений связан с проблемой определенности и неопределенности. Определенность вещей представляет собой характеристику либо количества, либо качества, но изменения их включают в себя объективно неопределенности.

Качественная определенность вещи связана со способом связи элементов в целое, со связью элементов, то есть со структурой. Однако при смене качества имеет место неопределенность качества. Количественная неопределенность относительна и существует как момент качественной неопределенности. Неопределенность объективно связана со случайностью. Неопределенность - это случайность в возможности. Неопределенность - это беспокойство, это невозможность оценить ситуацию, недостаток знаний, стихия, но за всем этим стоит глубинная основа неопределенности - всеобщая стохастичность, то есть случайность. Парадокс неопределенности в том, что она должна быть принята как залог прочного мироустройства. Однако, принимая неопределенность бытия, следует помнить что определенность и неопределенность диалектически связаны между собой. Формирование предмета, его качественное становление есть становление его определенности, процесс преодоления неопределенности. Определенность мышления связана с его дисциплиной, соблюдением законов диалектической логики, с обеспечением конкретности истины. Определенность как принцип позволяет обнаружить определенность в неопределенном так же как в случайном определяется необходимость.

Определенность мышления реализуется в определенности понятий, где необходимо выделить существенный признак предмета. В результате формируется конкретное, общее, содержательное понятие предмета как его определенности.

Принцип диалектического отрицания.

Закон отрицания отрицания, являясь законом развития бытия является, принципом диалектического мышления.

Значение этого закона в мышлении состоит в том, что он нацеливает исследователя на познание объекта как поступательно развивающегося, на раскрытие соотношения старого и нового, отвечает на вопрос почему необходима преемственность между старым и новым?

Процесс познания в своем историческом аспекте есть непрерывная цепь отрицаний одних, принятых наукой положений, другими. Это отрицание не всегда является полным, может происходить и частичное отрицание старых положений, их уточнение, дополнение. Диалектическое отрицание представляет собой единство уничтожения и сохранения, форму связи низшего с высшим, не только отрицание одного качества, но связь его с другим, новым качеством.

Поэтому из особенностей диалектического отрицания следует требование диалектической логики: в процессе познания отрицание одного положения другим следует осуществлять так, чтобы различие между утверждаемым и отрицаемым положениями сочетались с выявление связи между ними, с возможным наличием отрицаемого в утверждаемом. (Шептулин А.П. Диалектический метод познания - М.: Политиздат, 1983- С.224)

Принцип диалектического отрицания предписывает субъекту познания при разработке новых концепций, теорий критически осмысливать существующие и, показывая отличие нового от существующего, взять из существующей теории все то, что соответствует истине и подтверждено опытом.

Выражением принципа диалектического отрицания являются принцип соответствия, сформулированный Н.Бором. Принцип соответствия утверждает, что некая новая более общая теория, являющаяся развитием классической, не отвергает ее полностью, а включает в себя классическую теорию, указывая границы ее применимости и переходя в нее в определенных предельных случаях. Согласно принципу соответствии при разработке новой теории следует обращать внимание не только на ее отличие от старой, но и на ее связь со старой в содержательном аспекте.

Принцип детерминизма

В процессе познания субъект познает каузальные связи. На этом этапе познания субъект познания опирается на принцип детерминизма, требующий выявления необходимой обусловленности каждого свойства, качества изучаемого объекта. Принцип детерминизма формируется на основе причинной обусловленности явлений.

Причинно-следственная связь всеобща и является определяющей для формулировки принципа детерминизма.

Причинно-следственная связь в сознании человека является отражением связей реального мира. Поэтому принцип причинности является логическим средством познания. В самом деле, без признания причинной обусловленности явлений, без познания причин изменений невозможно получение научных знаний, невозможны и практические преобразования действительности.

Из всеобщей причинной обусловленности формулируются требования к мыслящему субъекту: - при исследовании любого материального образования необходимо выявить причины его возникновения и присущих ему свойств; - всякий объективный процесс развертывается от причины к следствию. Причина во времени всегда предшествует следствию; - следствие представляет собой изменения, возникающее в результате взаимодействия сторон; - следствие есть переход от одного качественного состояния к другому, ибо причине свойственна производительность;- любой процесс имеет множество связей с другими явлениями, следовательно, рассматриваемый объект порождается не одной причиной, а совокупностью причин. Однако не все причины играют в возникновении явления одинаковую роль, одни из них следует рассматривать в качестве существенных, вторые - в качестве несущественных. Необходимо начинать исследования с определения главной причины, главного взаимодействия.

Принцип восхождения от абстрактного к конкретному и единство исторического и логического.

В процессе развития философской мысли было установлено, что логика мышления подчинена всеобщей закономерности движения форм мышления от образований с менее богатым содержанием к образованиям со все более богатым содержанием, то есть от абстрактного к конкретному.

Принцип восхождения от абстрактного к конкретному является требованием диалектической логики, соблюдение которого позволяет проникнуть в сущность предмета, представить его взаимосвязи и взаимозависимости его сторон и отношений.

Восхождение от абстрактного к конкретному представляет собой важный этап в познании предмета, ибо на этом этапе раскрываются внутренние необходимые, то есть закономерные связи познаваемого предмета.

Согласно требованию принципа, познание должно начинаться с понятий, отражающих всеобщие стороны объекта, то есть с абстрактного. Выделив главную, существенную сторону объекта, ее далее необходимо рассмотреть в развитии, во взаимной связи, в совокупности необходимых и случайных сторон, взаимодействий.

При реализации принципа восхождения от абстрактного к конкретному должны учитываться следующие условия:

• - восхождение от абстрактного к конкретному есть отображение реального объекта, реальной конкретной вещи во всей сложности ее отношений;
• - правильное применение способа движения от абстрактного к конкретному предполагает осуществление стадии движения познания от чувственно-конкретного к абстрактному. Субъект познания тем самым, познавая части некоего целого, подготавливает свое мышление к восхождению от абстрактного к конкретному;
• - движение познания от чувственно-конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному должно осуществляться в их диалектическом единстве. (См. Диалектическая логика. - М.: Изд. Моск. ун-та, 1986. - С. 195 - 196). Примером реализации этого принципа является история развития науки генетики.

Исторический метод, как отмечал академик И.Т. Фролов, не только создает необходимые предпосылки к исследованию наследственности и изменчивости, но и помогает объяснить саму сущность этого сложного явления, как своеобразное приспособление живых систем в ходе их исторического развития, как концентрированный и преобразованный поток информации о воздействующих на живые системы факторах внешней среды, в которой протекало их историческое развитие. (См.: Фролов И.Т. Философия и история генетики - поиски и дискуссии. - М.: Наука, 1988 - С. 257, 258). Принцип восхождения от абстрактного к конкретному включает в себя требование всех предшествующих принципов: объективности рассмотрения, всесторонности рассмотрения, детерминизма, противоречия и других.

Принцип восхождения от абстрактного к конкретному включает в себя проблему исторического и логического, то есть соотношения отображаемой в мышлении логики процесса развития (логического) и самого реального процесса развития (исторического).

Логическое - это необходимое в движении мысли.

Историческое - это движение и развитие объективного мира. Поэтому логическое, будучи вторичным по отношению к историческому, может соответствовать ему, а может и не соответствовать.

Логическое соответствует историческому в том случае, если мышление своими формами отражает реальное развитие предмета, его историю. Следует отметить, что соответствие логического историческому может быть лишь в относительной истине.

Логическое не соответствует историческому в том случае, если формы мышления не отражают действительное развитие предмета, его историю, этапы его становления.

Движение познания от абстрактного к конкретному осуществляется посредством общих понятий, которые отражают не только стороны и отношения предмета, но и движение, развитие этих сторон. На этой основе осуществляется восхождение к конкретному, которое отражает необходимую, существенную сторону явления. Следовательно, восхождение от абстрактного к конкретному по сути своей есть воспроизведение исторического в логическом.

Отразив существенные, главные стороны изучаемого объекта, проследив их становление, развитие, спрогнозировав возможные направления их развития в логике мышления, субъект тем самым отражает и действительную историю развития данного объекта в относительной истине.

Принцип единства исторического и логического требует начинать исследование объекта с тех его сторон, связей, состояний, которые исторически предшествовали другим, причем при этом они должны быть главными определяющими в рассматриваемом предмете. Только такое исторически определяющее в исследуемом объекте воспроизведет в процессе восхождения от абстрактного к конкретному в формах мышления действительное соотношение сторон объекта в их историческом процессе, в развитии.

Таким образом, логический принцип восхождения от абстрактного к конкретному в процессе познания сущности объекта предполагает единство исторического и логического, воспроизведение в логике движения понятий необходимой исторической связи между сторонами, присущим данному объекту, логики его возникновения, формирования и развития. (Шептулин А.П. Диалектический метод познания. - М.: Политиздат, 1983 - С. 245)

Принцип единства анализа и синтеза.

Исследование познавательной деятельности показало, что мышление либо расчленяет объект познания на отдельные части, либо мысленно соединяет их в определенные системы. Таким образом, в познании реализовывались операции анализа и синтеза.

Взаимосвязь аналитических и синтетических процессов - объективная характеристика познавательного процесса.

В реальной познавательной деятельности анализ и синтез выступают как диалектические противоположности: одно совершается через другое, одно отражается в другом. Анализ и синтез не протекают изолированно друг без друга. Какова же взаимосвязь аналитических и синтетических процессов в познавательной деятельности?

Эти два процесса совместимы и предполагают, взаимообусловливают друг друга. Анализ должен разлагать на элементы какое-то целое, которое есть результат синтеза. Для того, чтобы был возможен анализ какого-то чувственного восприятия, это восприятие должно возникнуть, но возникает оно в результате синтеза отдельных ощущений.

Синтез, в свою очередь, невозможен, если предварительно не осуществлен анализ. Синтез должен соединить отдельные элементы в целое, в систему. Однако элементы появляются в результате анализа. Таким образом, анализ делает возможным синтез, а синтез делает возможным анализ. Так, например, единство анализа и синтеза обнаруживается в генетике. Генетическое познание можно рассмотреть как движение от целого к вычленению частей этого целого и затем к восстановлению этого целого, к синтезу с новым знанием взаимодействующих частей этого целого. В диалектике развития генетики этап анализа сочетается с синтетическим подходом. Изучение каждого изолированного явления отдельной белковой молекулы, клетки, ткани дает только частичное знание и является неизбежным этапом на пути к синтетическому знанию.

Формой синтеза научных знаний выступает научная теория. Научная теория дает полное описание объекта исследования. В теории реализуется систематическая связь характеристик объекта исследования, выявляются внутренние и внешние взаимодействия элементов системного объекта.

Следовательно, диалектическое единства анализа синтеза выступает формой реализации метода восхождения от абстрактного к конкретному в мышлении (См.: Диалектическая логика. - М., 1983.- С. 203). В методе восхождения от абстрактного к конкретному реализуется диалектическое единство анализа и синтеза в познании. В самом деле, этот метод требует рассматривать целое во всем многообразии свойств и связей целого, их взаимную детерминацию, тенденции развития. При этом формулируются основные абстрактные понятия, система которых логически выражает сущность исследуемого объекта. Изучение же целого создает предпосылки для аналитического расчленения объекта. Познание синтетического объекта как системного целого позволяет выявить противоречия целого, которые являются источником развития последнего. Анализ же позволяет вычленить основное противоречие целого.

Единство расчлененности объекта познания на части, органической взаимосвязанности этих частей проявляется при изучении объектов познания с позиции диалектики элементов и структуры. Элементы, из которых состоит объект, структура объекта находятся между собой в закономерной связи, в диалектическом единстве. Единство элементов и структуры обусловливает правила применения метода анализа и синтеза: познать предмет только как систему или только как элемент невозможно при помощи только синтеза или только анализа. Анализ должен сочетаться с синтезом. В окружающей природе процессы распада, расчленения целого на части, возникновения нового целого более сложного, качественно иного являются необходимыми, объективными, всеобщими. Поэтому операции анализа и синтеза в познавательной деятельности имеют свою объективную основу. Всеобщность закономерной взаимосвязи анализа и синтеза в процессе мышления позволяет рассматривать их в качестве принципа диалектической логики, принципа диалектического метода познания.Таким образом, диалектическая взаимосвязь анализа и синтеза имеет свою объективную основу, является одним из характерных моментов научного познания, охватывая все его уровни и этапы.

Такова сущность некоторых проблем диалектической логики, в формах мышления которой воплощаются законы диалектики, становясь принципами мышления. Принципы мышления функционируют как начала теоретического мышления.

Диалектическая логика - это способ теоретического мышления, теоретический метод решения практических задач.

Диалектическая логика - заключительное звено, которое связывает теорию диалектики, теорию познания с практической, преобразующей деятельностью человека. Материалистическая диалектика предстает в виде теории, в которой диалектика, теория познания и логика находятся в диалектическом тождестве при сохранении своей самостоятельности.

Мышление человека есть отражение окружающего мира. Закономерности этого мира обусловливают законы, в соответствии с которыми осуществляется процесс мышления.

Логические законы, или законы мышления, таким образом, объективны, вследствие чего являются общими нормами для всех людей.

Логический закон -- это существенная связь между мыслями, обусловленная закономерными связями между предметами и явлениями объективного мира.

Процесс мышления протекает согласно логическим законам независимо от того, знаем мы об их существовании или нет. Вследствие своей объективности логические законы, так же как и физические, нельзя нарушить, отменить или переиначить. Однако из-за их незнания человек может действовать вопреки объективному закону, что никогда не приведет к успеху. Например, если, проигнорировав закон всемирного тяготения, вы попробуете подвесить люстру, не закрепив ее к потолку, она обязательно упадет и разобьется. Точно так же и рассуждение, построенное не в соответствии с логическими законами, не будет доказательным, а значит, не приведет к согласию в диалоге.

Рассуждение, построенное в согласии с логическими законами, всегда приводит к истине, если его исходные предпосылки истинны. Сами эти предпосылки определяют схему построения рассуждения, последовательность мысленных действий, выполнение которых приведет к нужному результату. Наглядным примером логического рассуждения является решение математической задачи. Любая такая задача состоит из условия и вопроса, на который нужно найти ответ. Поиск ответа предполагает выполнение в последовательном порядке мысленных операций над исходными данными. Действие логических законов в этом процессе проявляется в последовательности мысленных операций, не являющейся произвольной, но имеющей для мышления принудительный характер.

Существует множество логических законов. Рассмотрим наиболее фундаментальные из них.

Закон тождества требует, чтобы та или иная мысль, в каких бы формах она ни выражалась, сохраняла один и тот же смысл. Закон обеспечивает определенность и последовательность мышления.

Согласно законам непротиворечия и исключенного третьего мы не можем признать одновременно истинными два высказывания о предмете, если в одном из них что-то утверждается о предмете, а в другом -- отрицается. В этой ситуации по крайней мере одно из высказываний является объективно ложным. Если человек рассуждает вопреки логическим законам, его мышление становится противоречивым, нелогичным.

Закон достаточного основания требует, чтобы каждая мысль имела достаточные основания своей истинности.

На основе этих наиболее общих законов базируются многочисленные законы частных форм рассуждений, которые в логике носят название правил логики.

Когда в качестве предмета логики указывается мышление, то при этом предполагается, что мышление является всем известным предметом, дополнительные пояснения относительно которого проводить нет нужды. Однако такое может показаться только на первый взгляд.

Возьмем простую форму предложения «А есть В». Если в ней А и В заменить именами предметов, получим ряд конкретных по содержанию высказываний: «Сосна есть дерево», «Студент есть учащийся» и т.д. Чем является форма этих предложений «А есть В»? Если она не мысль, то что является мыслью в предложениях, которые мы получили путем наполнения этой формы содержанием, взятым извне? Само это внешнее содержание -- сосны, студенты, деревья, учащиеся? Перечисленные предметы мыслями не являются. Содержание этих имен можно представить себе образно, т.е. чувственно.

Далее. Имеет ли форма сама по себе некое содержание? Отвечая отрицательно, мы противоречим известному положению о том, что всякая форма содержательна, а содержание оформлено. Значит, логическая форма сама по себе имеет характерное для нее внутреннее, имманентное содержание. Содержание формы «А есть В» можно передать следующим образом: всякий предмет А принадлежит к некоторому роду предметов В. Это положение имеет только мысленное содержание, за его словами не стоят чувственные образы. Это, по определению Гегеля, «чистая» мысль.

Когда мы говорим о безразличии логики к содержанию, то имеем в виду внешнее содержание, поступающее в сознание через органы чувств и наполняющее логические формы. Логике не важно, что подразумевается под А и В. Она исследует отношение между А и В, выраженное связкой «есть». Это отношение составляет имманентное содержание приведенной формы.

Любое мысленное содержание имеет своей основой ту или иную схему универсальных категорий. Нетрудно убедиться, что в основе содержания, выраженного в высказываниях «Снег белый», «Сахар сладкий», «Лед холодный» лежит простейшая схема «вещь -- свойство», а в высказываниях «Дверь скрипит», «Собака лает», «Дождь идет» -- другая простейшая связка категорий «предмет -- действие». Содержанием приведенных высказываний является привычный чувственный материал, невидимыми нитями связанный с «чистыми» мыслями. Эти «чистые» мысли составляют категориальную основу, или категориальный аппарат мышления, который формируется вместе с формальными структурами, а точнее, вместе с формированием личности. Деятельность этого аппарата представляет собой особое мышление, мышление о мыслях, размышление, являющееся специфическим способом философского познания.

Универсальные категории тоже называют формами мыслей, но они являются не формальными структурами, а содержательными формами, т.е. формами универсальных знаний. Эти формы присутствуют в сознании каждого человека, хотя большинство людей пользуются ими неосознанно. Их отделение от разнообразного содержания сознания и осознание совершалось в процессе развития философии. Гегель очень точно определил историю этой науки как историю открытия и исследования мыслей об абсолютном, которое составляет ее предмет. Формой осознания категорий как мысленных форм является философское познание. Позже их содержание и взаимосвязи становятся предметом собственно философской теории -- диалектики, или диалектической логики. Распространенные в среде философов и логиков утверждения о том, что диалектическая логика якобы изучает те же формы мышления, что и формальная, только вторая рассматривает их как устойчивые, неподвижные, а первая -- как подвижные, развивающиеся, не имеют никакого обоснования. Формальные структуры мышления сформировались задолго до того, как возникла какая бы то ни было логика, и с тех пор остаются неизменными .

В отличие от формальной, диалектическая логика является содержательной наукой, исследующей содержание универсальных категорий, их системную взаимосвязь, переход одной категории в другую путем обогащения содержания. Таким способом диалектическая логика изображает поступательное движение познания по пути постижения объективной истины.

Роль категорий в познании состоит в упорядочении и организации бесконечно разнообразного чувственного материала, в его синтезе и обобщении. Если бы этого не происходило, человек не мог бы отождествить два восприятия одного и того же предмета, разрозненные во времени. Наполняясь категориями, будучи поглощенным ими, внешний материал из чувственного превращается в мысленный, оформляемый в языковые конструкции. Поэтому все, что выражено в языке, в явном или неявном виде содержит некоторую категорию. Это отмечал еще Аристотель, говоря, что из слов, высказанных без какой-либо связи, каждое обозначает или сущность, или качество, или количество, или отношение, или место, или время, или положение, или владение, или действие, или страдание.

Материал, доставляемый органами чувств, представляет собой содержание, которое имеет пространственные и временные характеристики. Это содержание принадлежит конечным, преходящим, существующим в пространстве и времени вещам. Мысли, в том числе и категории, лишены пространственно-временных характеристик, потому что в них зафиксировано абсолютное, вечное, неизменное содержание, свойственное предметам любой природы и составляющее основу их существования. Это содержание становится предметом изучения диалектической логики, или собственно философии как науки. По этому диалектическая логика -- это наука как о реальности, так и о законах мышления. Ее предметом является не мышление и не реальность сами по себе, а их единство, т.е. предмет, в котором они тождественны. Содержание, составляющее универсальную основу всякой реальности, доступно не чувственному восприятию, а пониманию через мышление. Отражение этого сущностного содержания представляет собой процесс постепенного проникновения в глубинную природу вещей.

«Наполнение» логической формы внешним содержанием нужно понимать как обработку чувственного материала «чистой» мыслью, продуктами которой являются мысли о конкретных предметах, явлениях, действиях и т.п. Во всякое содержание сознания -- чувства, ощущения, восприятия, желания, представления и т.п. -- проникает мысль, если это содержание выражается в языке. Такое всепроникающее мышление составляет фундамент сознания.

Мышление как инструмент интеллектуальной деятельности нужно отличать от деятельности этого инструмента и ее продуктов. Данный процесс, грубо говоря, состоит в «обработке» материала, поставляемого органами чувств, преобразовании его в мысли, а также в производстве из имеющихся мыслей новых. Например, содержанием мысли «Мне весело» является чувство, мысли «К подъезду подошла машина скорой помощи» -- восприятие предметной ситуации, мысли «Зарплата составляет только часть произведенной стоимости» -- соотношение экономических понятий, а высказывания «Поскольку сущность существует, то существование есть явление» -- взаимосвязь философских категорий «сущность», «существование», «явление».

Исследуя мышление с формальной стороны, формальная логика вынуждена абстрагироваться от его «содержательной» структуры. Осознать, что представляет собой эта структура, помогут следующие примеры.

Рассмотрим высказывания: «Мне нужен топор, чтобы расколоть деревянные чурки на дрова» и «Мне нужна швейная машина, чтобы из ткани сшить салфетку». Идентичность формальной структуры выраженных в этих предложениях мыслей очевидна. Через замену языковых выражений буквенными символами она может быть представлена в следующем виде: «X нужен Y, чтоб из Т произвести Р». Буквенные обозначения могут замещаться здесь не любыми выражениями, а только названиями предметов. Имена каких именно предметов разрешается подставлять вместо буквенных переменных, логика не устанавливает. В тех формах, которые исследует формальная логика, содержательно интерпретируются только связи (отношения) между элементами в составе логической структуры. Сами элементы рассматриваются как пустые клетки, заполняемые взятым извне материалом.

Сходство приведенных выше высказываний не сводится только к формальной их общности, к общности их грамматических конструкций. Очевидной является и тематическая их общность. Предложения подобной конструкции используются при описании той или иной целесообразной деятельности. Поэтому в их глубинной основе лежит некое общее содержание, составляемое категориальной структурой, которая в наших примерах сводится к взаимосвязи следующих понятий:

субъект деятельности (я);

объект деятельности (деревянные чурки, ткань);

средство деятельности (топор, швейная машина);

сама деятельность (колоть, шить);

продукт деятельности (дрова, салфетка), который одновременно выражает и ее цель, и потребность.

Перечисленные понятия составляют категориальный аппарат теоретического познания человеческой деятельности.

Каждая наука при описании своих объектов оперирует специфическими понятиями, свойственными только ей. В механике, например, это «сила», «скорость», «масса», «ускорение» и др., в логике -- «имя», «высказывание», «умозаключение». Наиболее общие понятия определенной науки называются категориями, а их совокупность -- категориальным аппаратом данной науки.

В основе мышления лежат универсальные категории, которые своим содержанием поглощают (охватывают) объекты любой природы, в том числе и специфические категории конкретных наук. К ним принадлежат, например, категории бытие, качество, количество, вещь, свойство, отношение, сущность, явление, форма, содержание, действие и т.п.

Таким образом, универсальные философские категории (категории диалектики) представляют собой мысленные определения предмета, синтез которых выражает его сущность и составляет понятие о нем.

На этапе теоретического исследования происходит теоретическое осмысление объекта исследования, которое заключается в изучении объекта в статике и в динамике. Для осуществления этой операции исследователь должен владеть определенным инструментарием, позволяющим ему всесторонне изучить объект. Такой инструментарий представляют исследователю формальная и диалектическая логика.

Формальная логика обеспечивает непротиворечивость мышления.

1. Независимо от того, о чем идет речь, нельзя что-либо одновременно и утверждать и отрицать.

2. Нельзя принимать некоторые утверждения, не принимая вместе с тем все то, что вытекает из них.

3. Невозможное не является возможным, доказанное - сомнительным, обязательное - запрещенным и т.п.

Для того, чтобы осуществить именно научное познание, одной формальной логики недостаточно. Для доказательства объективной правильности вывода или утверждения, для получения объективных представлений об изучаемом объекте, исследователь должен владеть диалектической логикой.

Диалектическая логика - это наука об основных формах и законах познающего мышления.

Принципы определяющие диалектическую логику:

1. Объективность рассмотрения : познавая объект, исследователь должен брать его таким, какой он есть, без всяких субъективных добавлений. Исследователь не должен идти на поводу у первоначальной гипотезы и пытаться подогнать объект исследования под эту гипотезу, наделяя объект несвойственными ему качествами.

2. Всесторонность рассмотрения : изучаемый объект должен быть охвачен со всех сторон, должны быть выявлены и отражены его бесконечно многообразные стороны и связи. Только в том случае, если исследователь изучит связи и отношения явлений и объектов, которые он непосредственно воспринимает, он сможет познать другие явления и объекты, непосредственно им не воспринимаемые, и тем самым углубить процесс познания.

3. Единство исторического и логического : познавая объект в его движении или развитии, исследователь должен проследить всю историю развития данного объекта от момента возникновения до современного состояния. Логика теоретического познания только тогда правильно отразит внутреннее содержание и закономерности развития объекта или явления, когда они рассматриваются с точки зрения их возникновения и исторического развития. В результате историческое обобщается, освобождается от случайных, несущественных черт и превращается в логическое знание об объекте или явлении.

4. Рассмотрение вещи как единства борьбы противоположностей : в каждом объекте сосредоточены противоположности (например, достоинства и недостатки). Подход к познанию объекта на основе вскрытия внутренних противоположностей позволяет более полно раскрыть его сущность, понять движущие силы развития объекта. Борьба противоположностей, заложенных в объекте или явлении, ведет к их саморазвитию и, изучая противоположности, исследователь приходит к выводу о закономерностях развития объекта под воздействием внутренних факторов.

5. Принцип развития познания : заключается в том, что в процессе познания исследователь не может сразу достичь абсолютную истину, которая бы содержала исчерпывающие знания об объекте познания. Исследователь приходит к абсолютному знанию об объекте постепенно. Движение познания к абсолютной истине происходит через множество относительных, неполных, частичных истин.

6. Принцип диалектического отрицания : новое в познании может возникнуть и развиваться только на основе старого. Отрицая устаревшие знания, исследователь должен удержать все положительное и перенести его в новое знание. Между старым и новым в процессе отрицания существует неразрывная связь. Часто старое остается частью нового.

7. Принцип единства формы и содержания : содержание, как совокупность внутренних элементов объекта, и форма, как внутренняя организация содержания, представляют собой единство противоположностей. Борьба между ними приводит к уничтожению старой формы и ее замене формой, соответствующей новому содержанию. Этот процесс необходимо иметь в виду при исследовании любого объекта или явления.

8. Принцип перехода количественных изменений в качественные : дает возможность понять сам процесс движения объекта, вскрывает механизм превращения предметов в новое качество. Количественные изменения, накапливаясь, вызывают качественные изменения. Опираясь на этот принцип, исследователь может не только познать сущность, но и предсказать существование таких объектов и явлений, которых еще никто не наблюдал.

Вышеперечисленные принципы и закономерности познания могут стать своеобразными заповедями исследователя. Исследователь, руководствуясь этими «заповедями» сможет глубже проникнуть в сущность изучаемого объекта.

Диалектическая логика. Очерки истории и теории Ильенков Эвальд Васильевич

Очерк 5. ДИАЛЕКТИКА КАК ЛОГИКА

Гегелевское решение вопроса о предмете логики сыграло в истории этой науки особую роль. И чтобы понять гегелевскую логику, мало только уяснить прямой смысл ее положений. Важнее и труднее рассмотреть сквозь причудливые обороты гегелевской речи тот реальный предмет, о котором на самом деле ведется разговор. Это и дает возможность понять Гегеля критически: восстановить для себя образ оригинала по его искаженному изображению. Научиться читать Гегеля материалистически, так, как читал и советовал его читать В.И. Ленин, – значит научиться критически сопоставить гегелевское изображение предмета с самим этим предметом , на каждом шагу прослеживая расхождения между копией и оригиналом.

Задача решалась бы просто, если бы читатель имел перед глазами два готовых объекта такого сопоставления – копию и оригинал. Копия налицо. Однако где оригинал? Принимать за таковой наличное логическое сознание естествоиспытателей нельзя – оно само подлежит проверке на предмет его логичности, предполагает именно критический анализ наличных логических форм с точки зрения их соответствия действительным потребностям развития науки. И для понимания действительных форм и законов теоретического познания гегелевская "Наука логики", несмотря на все ее связанные с идеализмом пороки, может дать больше, чем "логика науки".

Подлинная логика науки непосредственно нам не дана; ее еще нужно выявить, понять, а затем превратить в сознательно применяемый инструментарий работы с понятиями, в логический метод разрешения тех проблем, которые не поддаются рутинным логическим методам. Но если так, то критическое изучение "Науки логики" не может сводиться к простому сравнению ее положений с той логикой, которой сознательно руководствуются естествоиспытатели, считая ее безупречной и не подлежащей сомнению.

Так что сопоставление копии (науки логики) с оригиналом (с действительными формами и законами теоретического познания) оказывается достаточно трудной задачей. И трудность ее состоит в том, что гегелевское изображение предмета – в данном случае мышления – придется критически сопоставлять не с готовым, заранее известным прообразом его, а с предметом, контуры которого только впервые начинают прорисовываться в ходе критического преодоления идеалистических конструкций. Такая реконструкция осуществима, если ясно понято устройство той оптики, сквозь которую Гегель рассматривает предмет своего исследования. Эта искажающая, но вместе с тем и увеличивающая оптика (система фундаментальных принципов гегелевской логики) как раз и позволила ему увидеть, хотя бы и в идеалистически перевернутом виде, диалектику мышления . Ту самую логику, которая остается невидимой для философски невооруженного взора, для простого "здравого смысла".

Прежде всего важно ясно понять, какой реальный предмет исследует и описывает Гегель в своей "Науке логики", чтобы сразу же обрести критическую дистанцию по отношению к его изображению. "Что предмет логики есть мышление , с этим все согласны", – подчеркивает Гегель. А потому логика как наука совершенно естественно получает определение мышления о мышлении , или "мыслящего само себя мышления".

В приведенном определении и в выраженном им понимании нет еще ровно ничего ни специфически гегелевского, ни специфически идеалистического. Это просто-напросто традиционное представление о предмете логики как науки, доведенное до предельно четкого и категорического выражения. В логике предметом научного осмысления оказывается само же мышление, в то время как любая другая наука есть мышление о чем-то другом. Определяя логику как мышление о мышлении, Гегель совершенно точно указывает ее единственное отличие от любой другой науки.

Однако тут же возникает следующий вопрос, обязывающий к не менее ясному ответу: а что такое мышление? Само собой разумеется, отвечает Гегель (и с ним опять-таки приходится согласиться), что единственно удовлетворительным может быть только изложение сути дела, т.е. конкретно-развернутая теория, сама наука о мышлении, "наука логики", а не очередная "дефиниция". (Ср. слова Ф. Энгельса: "Наша дефиниция жизни, разумеется, весьма недостаточна... Все дефиниции имеют в научном отношении незначительную ценность. Чтобы получить действительно исчерпывающее представление о жизни, нам пришлось бы проследить все формы ее проявления, от самой низшей до наивысшей". И еще: "Дефиниции не имеют значения для науки, потому что они всегда оказываются недостаточными. Единственно реальной дефиницией оказывается развитие самого существа дела, а это уже не есть дефиниция".)

Однако в любой науке, а потому и в логике приходится все же предварительно обозначить, контурно очертить хотя бы самые общие границы предмета исследования, т.е. указать область фактов, которые в данной науке надлежит принимать во внимание. Иначе будет неясен критерий их отбора, а его роль станет исполнять произвол, считающийся только с теми фактами, которые подтверждают его обобщения, и игнорирующий все остальное как не имеющее якобы отношения к делу, к компетенции данной науки. И Гегель такое предварительное разъяснение дает, не утаивая от читателя, что именно он понимает под словом "мышление".

Этот пункт особенно важен. Совсем не случайно до сих пор основные возражения Гегелю, как справедливые, так и несправедливые, направляются как раз сюда. Неопозитивисты, например, единодушно упрекают Гегеля в том, что он-де недопустимо "расширил" предмет логики своим пониманием мышления, включив в сферу рассмотрения массу "вещей", которые мышлением в обычном и строгом смысле назвать никак нельзя: прежде всего понятия, относившиеся по традиции к метафизике, к онтологии, т.е. к науке о самих вещах, систему категорий – всеобщих определений действительности вне сознания, вне "субъективного мышления", понимаемого как психическая способность человека.

Если мышление понимать так, то неопозитивистский упрек Гегелю и в самом деле придется посчитать резонным. Гегель действительно понимает под мышлением нечто на первый взгляд загадочное, даже мистическое, когда говорит о мышлении, совершающемся где-то вне человека и помимо человека, независимо от его головы, о "мышлении как таковом", "чистом мышлении", и предметом логики считается именно такое "абсолютное", сверхчеловеческое мышление. Логику, согласно его определению, следует понимать даже как "изображение бога, каков он в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа" .

Подобные определения способны сбить с толку, с самого начала дезориентировать. Конечно же такого "мышления" как некоей сверхъестественной силы, творящей из себя и природу, и историю, и самого человека с его сознанием, нигде во Вселенной нет. Но тогда гегелевская логика есть изображение несуществующего предмета, выдуманного, чисто фантастического объекта? Как же в таком случае решать задачу критического переосмысления гегелевских построений? С чем, с каким реальным предметом придется сравнивать и сопоставлять вереницы его теоретических определений, чтобы отличить в них истину от заблуждений? С реальным мышлением человека? Но Гегель ответил бы, что в его "Науке логики" речь идет совсем о другом предмете и что если эмпирически очевидное человеческое мышление не таково, то это совсем не довод против его логики. Ведь лишь в том случае имеет смысл критика теории, если ее сравнивают с тем самым предметом, который в ней изображается, а не с чем-то иным. А с фактически протекающими в головах людей актами мышления сравнивать логику нельзя уже потому, что люди сплошь и рядом мыслят весьма нелогично. Даже элементарно нелогично, не говоря уже о логике более высокого порядка, о той самой, которую имеет в виду Гегель.

Поэтому, когда вы укажете логику, что реальное мышление человека протекает не так, как изображает его теория, он на это резонно ответит: тем хуже для этого мышления и не теорию тут надлежит приспосабливать к эмпирии, а реальное мышление постараться сделать логичным, привести его в согласие с логическими принципами.

Однако для логики как науки здесь возникает фундаментальная трудность. Если логические принципы допустимо сопоставлять только с логичным мышлением, то исчезает какая бы то ни была возможность проворить, а правильны ли они сами? Само собой понятно, что эти принципы всегда будут согласовываться с тем мышлением, которое заранее согласовано с ними. Но ведь такое положение и означает, что логические принципы согласуются лишь сами с собой, со своим собственным воплощением в эмпирических актах мышления. Для теории в данном случае создается весьма щекотливое положение. Логика имеет в виду только логически безупречное мышление, а логически неправильное мышление не довод против ее схем. Но логически безупречным она соглашается считать только такое мышление, которое в точности подтверждает ее собственные представления о мышлении, а любое уклонение от ее правил расценивает как факт, находящийся за рамками ее предмета, и потому рассматривает только как "ошибку", которую надо "исправить".

В любой другой науке подобная претензия вызвала бы недоумение. Что это, в самом деле, за теория, которая согласна принимать в расчет лишь такие факты, которые ее подтверждают, и не желает считаться с противоречащими фактами, хотя бы их были миллионы и миллиарды? А ведь именно такова традиционная позиция логики, представляющаяся ее адептам само собой разумеющейся и делающая логику абсолютно несамокритичной, с одной стороны, и неспособной к развитию – с другой.

Отсюда, кстати, возникает иллюзия Канта, согласно которой логика как теория давным-давно обрела вполне замкнутый, завершенный характер и не только не нуждается, а и не может по самой ее природе нуждаться в развитии своих положений. Как абсолютно точное изображение принципов и правил "мышления в понятиях" понимал кантовскую логику и Шеллинг.

Гегель усомнился в том обстоятельстве, что именно правила логики препятствуют пониманию процесса перехода понятия в предмет и обратно, субъективного в объективное (и вообще противоположностей друг в друга). Он усмотрел здесь не свидетельство органической ущербности мышления, а лишь ограниченность кантовского представления о нем. Кантовская логика – только ограниченно верная теория мышления. Подлинное мышление, реальный предмет логики как науки представляет собой на самом деле нечто иное. Поэтому надо привести теорию мышления в согласие с ее подлинным предметом.

Потребность критического пересмотра традиционной логики Гегель видит прежде всего в крайнем, бьющем в глаза несоответствии между теми принципами и правилами, которые Кант считает абсолютно всеобщими формами мышления, и теми реальными результатами, которые достигнуты человеческой цивилизацией в ходе ее развития: "Сравнение образов, до которых поднялись дух практического и религиозного миров и дух науки во всякого рода реальном и идеальном сознании, с образом, который носит логика (его сознание о своей чистой сущности), являет столь огромное различие, что даже при самом поверхностном рассмотрении не может не бросаться тотчас же в глаза, что это последнее сознание совершенно не соответствует тем взлетам и недостойно их".

Итак, наличные логические теории не соответствуют действительной практике мышления . Следовательно, мышление о мышлении (т.е. логика) отстало от мышления обо всем прочем , от мышления, которое реализуется как наука о внешнем мире, как сознание, зафиксированное в виде знания и вещей, созданных силою знания, в виде всего организма цивилизации. Выступая как мышление о мире , мышление достигло таких успехов, что рядом с ним мышление о мышлении оказывается чем-то совершенно несоизмеримым, убогим, ущербным и бедным. Если принять на веру, что человеческое мышление и в самом деле руководствовалось и руководствуется теми правилами, законами и основоположениями, совокупность которых составляет традиционную логику, то все успехи науки и практики становятся попросту необъяснимыми.

Отсюда и происходит тот парадокс, что человеческий интеллект, создавший современную культуру, останавливается в удивлении перед своим собственным созданием. Шеллинг и выразил это удивление "духа". Как раз тут и начинается расхождение Гегеля с Шеллингом.

Гегель считает, что правила, которыми "дух" руководствовался на самом деле, вопреки иллюзиям, которые он (в лице логиков по профессии) создавал на свой счет и излагал в виде учебников логики, можно и нужно выявить и изложить в форме понятия , вполне рационально, не сваливая всего до сих пор непонятного на "интуицию" – на способность, с самого начала представляющуюся чем-то совершенно иным, нежели мышление. Гегелевская постановка вопроса сыграла особую роль потому, что здесь впервые были подвергнуты самому тщательному анализу все основные понятия логической науки, и прежде всего понятие мышления .

На первый взгляд (из такого "первого взгляда" обычно и исходят, перенимая его из обиходного словоупотребления абсолютно некритически) мышление представляется одной из субъективно-психических способностей человека наряду с другими способностями: с созерцанием, ощущением, памятью, волей и т.д. и т.п. Под мышлением понимается особого рода деятельность , направленная, в отличие от практики, на изменение представлений, на перестройку тех образов, которые имеются в сознании индивида и непосредственно на словесно-речевое оформление этих представлений; последние, будучи выражены в речи (в слове, термине), называются понятиями. Когда человек изменяет не представления, а реальные вещи вне головы, это уже не считается мышлением, а, в лучшем случае, лишь действиями в согласии с мышлением , по законам и правилам, им диктуемым.

Мышление таким образом отождествляется с размышлением , с рефлексией, т.е. с психической деятельностью, в ходе которой человек отдает себе полный отчет в том, что и как он делает, осознает все те схемы и правила, по которым он действует. И тогда, само собой понятно, единственной задачей логики оказывается лишь упорядочение и классификация соответствующих схем и правил. Каждый отдельный человек и сам может обнаружить их в собственном сознании , ибо он и до всякого изучения логики вполне сознательно руководствовался ими (только, может быть, не систематически). Как справедливо констатирует Гегель, такая логика "не дала бы ничего такого, что не могло бы быть сделано так же хорошо и без нее. Прежняя логика в самом деле ставила себе эту задачу".

Все сказанное в полной мере относится и к Канту. Вот почему Гегель констатирует, что "кантовская философия не могла оказать никакого влияния на метод науки. Она оставляет совершенно неприкосновенными категории и метод обычного познания" . Она лишь привела в порядок схемы наличного сознания, лишь выстроила их в систему (правда, упершись по ходу дела в факт противоречия различных схем друг другу). Так что кантовская логика предстает в качестве своего рода частной исповеди наличного сознания, его систематически изложенного самосознания, и не более того. А еще точнее, его самомнения – изложения того, что наличное мышление о самом себе думает. Но как о человеке опрометчиво судить по тому, что и как он сам о себе думает и говорит, так и о мышлении нельзя судить по его самомнению, гораздо полезнее посмотреть, что и как оно на самом деле делает, может быть, даже не отдавая себе в том правильного отчета.

Поставив вопрос так, Гегель оказался первым из логиков по профессии, решительно и сознательно отбросившим старинный предрассудок, согласно которому мышление предстает перед исследователем только в виде речи (внешней или внутренней, устной или письменной). Предрассудок неслучайный: мышление и в самом деле может посмотреть на самое себя как бы со стороны, как на отличный от самого себя предмет лишь постольку, поскольку оно себя выразило, воплотило в какой-то внешней форме. И то полностью сознательное мышление, которое имела в виду вся прежняя логика, и в самом деле предполагает язык, речь, слово как форму своего внешнего выражения. Иными словами, полного осознания схем своей собственной деятельности мышление достигает именно благодаря языку и в языке. (Указанное обстоятельство зафиксировано уже в самом названии логики, происходящем от греческого "логос" "слово".) Впрочем, о том же говорили не только Гегель и гегельянцы, но и некоторые из их принципиальных противников, например А.Тренделенбург, отмечавший, что традиционная (формальная) логика "осознала себя в языке и, во многих отношениях, может называться углубленной в себя грамматикой".

Заметим попутно, что все без исключения логические школы, прошедшие мимо гегелевской критики старой логики, этот древний предрассудок разделяют как ни в чем не бывало и до сих пор. Наиболее откровенно его исповедуют неопозитивисты, прямо отождествляющие мышление с языковой деятельностью, а логику – с анализом языка.

Между тем язык (речь) не единственная эмпирически наблюдаемая форма, в которой проявляет себя человеческое мышление. Разве в поступках человека, в ходе реального формирования окружающего мира, в делании вещей человек не обнаруживает себя как мыслящее существо? Разве мыслящим существом он выступает только в акте говорения? Вопрос, пожалуй, чисто риторический. Мышление, о котором говорит Гегель, обнаруживает себя в делах человеческих отнюдь не менее очевидно, чем в словах, в цепочках терминов, в кружевах словосочетаний. Более того, в реальных делах человек демонстрирует подлинный способ своего мышления гораздо более адекватно, чем в своих повествованиях об этих делах.

Но если так, то поступки человека, а стало быть, и результаты этих поступков, вещи, которые ими создаются, не только можно, но и нужно рассматривать как проявления его мышления , как акты опредмечивания его мысли, замыслов, планов, сознательных намерений. Гегель с самого начала требует исследовать мышление во всех формах его реализации. Мышление обнаруживает свою силу и деятельную энергию вовсе не только в говорении, но и во всем грандиозном процессе созидания культуры, всего предметного тела человеческой цивилизации, всего "неорганического тела человека" (Маркс), включая сюда орудия труда и статуи, мастерские и храмы, фабрики и государственные канцелярии, политические организации и системы законодательства.

Именно на этом основании Гегель и обретает право рассматривать внутри логики объективные определения вещей вне сознания, вне психики человеческого индивида , причем во всей их независимости от этой психики. Ничего мистического или идеалистическою здесь пока нет: имеются в виду формы ("определения") вещей, созданных деятельностью мыслящего человека. Иными словами, формы его мышления, воплощенные в естественно-природном материале, "положенные" в него человеческой деятельностью. Так, дом выглядит как воплощенный в камне замысел архитектора, машина – как выполненная в металле мысль инженера и т.п., а все колоссальное предметное тело цивилизации – как "мышление в его инобытии", в его чувственно-предметном воплощении. Соответственно и вся история человечества рассматривается как процесс "внешнего обнаружения" силы мысли, как процесс реализации идей, понятий, представлений, планов, замыслов и целей человека, как процесс опредмечивания логики , т.е. тех схем, которым подчиняется целенаправленная деятельность людей.

Понимание и тщательный анализ мышления в таком аспекте (исследование "деятельной стороны", как называет это обстоятельство Маркс в "Тезисах о Фейербахе") не есть еще идеализм. Более того, логика, идущая таким путем, как раз делает решающий шаг в направлении к настоящему – "умному" материализму, к пониманию того факта, что все без исключения логические формы суть отраженные в человеческом сознании и проверенные ходом тысячелетней практики всеобщие формы развития действительности вне мышления. Рассматривая мышление не только в его словесном обнаружении, но и в процессе его опредмечивания, Гегель отнюдь не выходит за пределы анализа мышления , за рамки предмета логики как особой науки. Он просто вводит в поле зрения логики ту реальную фазу процесса развития мышления, без понимания которой логика не могла и не может стать действительной наукой.

С точки зрения Гегеля, подлинным основанием для форм и законов мысли оказывается только совокупный исторический процесс интеллектуального развития человечества , понятый в его всеобщих и необходимых моментах. Предметом логики выступают уже не абстрактно-одинаковые схемы, которые можно обнаружить в каждом индивидуальном сознании, общие для каждого из таких сознаний, а история науки и техники , коллективно творимая людьми, процесс, вполне независимый от воли и сознания отдельного индивида, хотя и осуществляемый в каждом его звене именно сознательной деятельностью индивидов. Этот процесс, согласно Гегелю, включает в себя в качестве своей фазы и акт реализации мышления в предметном действии, а через действие – в формах вещей и событий вне сознания. Здесь Гегель, по словам В.И. Ленина, "подошел вплотную к материализму...".

Рассматривая мышление как реальный продуктивный процесс, выражающий себя не только в движении слов, но и в изменении вещей, Гегель впервые в истории логики смог поставить задачу специального анализа форм мышления, или анализа мышления со стороны формы. До него эта задача, как ни парадоксально, в логике не возникала и даже не могла возникать, на что, между прочим, обратил внимание в "Капитале" Маркс: "Стоит ли удивляться, что экономисты, всецело поглощенные вещественной стороной дела, проглядели формальный состав относительного выражения стоимости, если профессиональные логики до Гегеля упускали из виду даже формальный состав фигур суждения и заключения...".

Логики до Гегеля действительно фиксировали лишь те внешние схемы, в которых логические действия, суждения и заключения выступают в речи , т.е. как схемы соединения терминов , обозначающих общие представления. Однако логическая форма, выраженная в этих фигурах, – категория – оставалась вне сферы их исследования, ее понимание просто-напросто заимствовалось из метафизики, онтологии. Так случилось даже с Кантом, несмотря на то что он все же увидел в категориях именно принципы суждений ("с объективным значением").

Поскольку же логическая форма, о которой идет речь у Маркса, была понята как форма деятельности, одинаково хорошо осуществляющейся как в движении слов-терминов, так и в движении вещей, вовлеченных в работу мыслящего существа, постольку тут впервые лишь и возникла возможность специально проанализировать ее как таковую , абстрагируясь от особенностей ее выражения в том или другом частном материале (в том числе от тех, которые связаны со спецификой ее реализации в материи языка).

В "логосе", в разуме выражены в логическом аспекте (в отличие от психологически-феноменологического) одинаково вещание и вещь или, скорее, былина и быль. (Кстати, весьма характерный для Гегеля пример игры словами, игры, высвечивающей, однако, генетическое родство выражаемых этими словами представлений. Sage – сказывание, вещание, откуда "сага" легенда о подвигах, былина ; Sache – емкое слово, означающее не столько единичную чувственно воспринимаемую вещь, сколько суть дела, положение вещей, существо вопроса, фактическое положение дел (вещей) – все, что есть или было на самом деле, быль .) Эта этимология используется в "Науке логики" для выражения очень важного оттенка мысли, который в ленинском переводе и в ленинской материалистической – интерпретации звучит так: "С этим введением содержания в логическое рассмотрение" предметом становятся не Dinge, a die Sache, der Begriff der Dinge (вещи, а суть, понятие вещей. – Ред .) не вещи, а законы их движения, материалистически".

Рассматриваемое как деятельность мыслящего существа в ее всеобщей форме, мышление и фиксируется в тех его схемах и моментах, которые остаются инвариантными , в каком бы особенном (частном) материале соответствующая деятельность ни выполнялась и какой бы продукт она в том или другом случае ни производила. Для гегелевской точки зрения совершенно безразлично, в чем именно осуществлена или осуществляется деятельность мышления – в артикулированных колебаниях воздушной среды и обозначающих их значках или же в любом другом естественно-природном веществе: "Во всяком человеческом созерцании имеется мышление. Мышление есть также всеобщее во всех представлениях, воспоминаниях и вообще в каждой духовной деятельности, во всяком хотении, желании и т.д. Все они представляют собой дальнейшие спецификации мышления. Если мы будем так понимать мышление, то оно выступит в совершенно ином свете, чем в том случае, когда мы только говорим: мы обладаем способностью мышления наряду с другими способностями, как, например, созерцанием, представлением, волей и т.д."

Поэтому-то все универсальные схемы, прорисовывающиеся в деятельности мыслящего существа, в том числе и направленной на непосредственно созерцаемый или представляемый материал, должны рассматриваться как логические параметры мышления не в меньшей степени, чем схемы выражения мышления в языке, в виде фигур, известных старой логике. Мышление в широком смысле слова, как деятельность, изменяющая образы внешнего мира вообще, выраженные в словах (а не слова сами по себе), мышление, "которое деятельно во всем человеческом и сообщает всему человеческому его человечность", как способность, создающая знание в любых формах, в том числе в форме созерцаемых образов, и "проникающая" в них, а отнюдь не только субъективно-психический акт обращения со словами и есть предмет логики – науки о мышлении.

Мышление "выступает сначала не в форме мысли , а в форме чувства, созерцания, представления – в формах, которые должно отличать от мышления как формы ". Форма мышления как таковая выступает перед нами только в ходе мышления о самом же мышлении , только в логике.

Но прежде чем человек начнет мыслить о мышлении , он уже должен мыслить , еще не отдавая себе отчета в тех логических схемах и категориях, в рамках которых протекает процесс его мышления, однако уже воплощая их в виде конкретных мыслей и понятий науки, техники, нравственности и пр. Мышление, таким образом, реализуется вначале как деятельность во всем многообразии своих внешних проявлений. Форма мышления тут еще "погружена" в материал конкретных мыслей, чувственных образов и представлений, "снята" в них и потому противостоит сознательному мышлению как форма внешней действительности. Иными словами, мышление и формы мышления вначале выглядят для мыслящего существа вовсе не формами его собственной деятельности (его "самости" – das Selbst), создающей некоторый продукт, а формами самого продукта : конкретного знания, образов и понятий, созерцания и представления, формами орудий труда, машин, государств и т.д. и т.п., а также формами осознанных целей, желаний, хотений и пр.

Прямо себя мышление "увидеть" не может иначе чем в зеркале собственных творений, в зеркале внешнего мира, каким мы его знаем благодаря деятельности мышления . Таким образом, мышление, каким оно выступает в логике, это то же самое мышление, которое реализовало себя в виде знания о мире, в виде науки, техники, искусства и нравственности. Однако по форме они далеко не одно и то же. Ибо "одно дело – иметь такие определяемые и проникнутые мышлением чувства и представления, и другое – иметь мысли, о таких чувствах и представлениях" .

Невнимание к этому важнейшему различению и приводило старую логику к двоякой ошибке. С одной стороны, она фиксировала мышление только как "одну из субъективно-психических способностей индивида" и потому противопоставляла так понятому мышлению всю сферу "созерцания, представления и воли" как нечто такое, что находится вне мышления и не имеет с ним ничего общего, как вне мышления находящийся объект рефлексии. С другой же стороны, не различая двух указанных обнаружений силы мышления по форме , она не смогла и сказать, чем же форма мышления как таковая ("в-себе-и-для-себя") отличается от формы созерцания и представления, в виде которой та первоначально выступает и маскируется, и постоянно путала одну с другой: форму понятия принимала за форму созерцания, и наоборот.

Отсюда-то и получилось, что под видом понятия старая логика рассматривала всего-навсего любое представление , поскольку оно выражено в речи, в термине, т.е. образ созерцания, удержанный в сознании с помощью фиксирующей его речи. В итоге и самое понятие она ухватила только с той стороны, с какой оно действительно ничем не отличается от любого выраженного в речи представления или образа созерцания, лишь со стороны того абстрактно-общего, что и на самом деле одинаково свойственно и понятию, и представлению. Так и вышло, что за специфическую форму понятия она приняла форму абстрактного тождества, абстрактной всеобщности . Поэтому только она и смогла возвести закон тождества и запрет противоречия в определениях в ранг абсолютных основоположений, критериев формы мышления вообще.

На такой точке зрения застрял и Кант, который под понятием разумел любое общее представление , поскольку последнее фиксировано термином. Отсюда и его определение: "Понятие... есть общее представление или представление того, что обще многим объектам, следовательно – представление, могущее содержаться в различных объектах ".

Гегель же требует от логики более серьезного и глубокого решения проблемы понятия и мышления в понятиях . Для него понятие – прежде всего синоним действительного понимания существа дела, а не просто выражение любого общего, любой одинаковости объектов созерцания. В понятии раскрывается подлинная природа вещи, а не ее сходство с другими вещами, и в нем должна поэтому находить своё выражение не только абстрактная общность (это лишь один момент понятия, роднящий его с представлением), а и особенность его объекта. Вот почему формой понятия оказывается диалектическое единство всеобщности и особенности, которое и раскрывается через разнообразные формы суждения и заключения, а в суждении выступает наружу. Неудивительно, что любое суждение ломает форму абстрактного тождества, представляет собою ее самоочевиднейшее отрицание . Его форма – А есть В (т.е. не-A ).

Гегель четко отличает всеобщность, диалектически заключающую в себе, в своих определениях также и все богатство особенного и единичного, от простой абстрактной общности, одинаковости всех единичных объектов данного рода. Всеобщее понятие выражает собою действительный закон возникновения, развития и исчезновения единичных вещей. А это уже совсем иной угол зрения на понятие, гораздо более верный и глубокий, ибо, как показывает на массе случаев Гегель, подлинный закон (имманентная природа единичной вещи) далеко не всегда выступает на поверхности явлений в виде простой одинаковости, общего признака, в виде тождества. Если бы дело обстояло так, то ни в какой науке не было бы нужды. Невелик труд повсюду фиксировать эмпирически-общие признаки. Задача мышления совсем в другом.

Центральным понятием логики Гегеля поэтому и является конкретно-всеобщее , и его отличие от простой абстрактной всеобщности сферы представления Гегель блестяще иллюстрирует в своем знаменитом памфлете "Кто мыслит абстрактно?". Мыслить абстрактно – значит находиться в рабском подчинении силе ходячих словечек и штампов, односторонне-тощих определений, значит видеть в реальных, чувственно созерцаемых вещах лишь ничтожную долю их действительного содержания, лишь те их определения, которые уже "застыли" в сознании и функционируют в нем как готовые, как окаменевшие штампы. Отсюда и та "магическая сила" ходячих словечек и выражений, которые загораживают от мыслящего человека действительность, вместо того чтобы служить формой ее выражения.

В таком толковании логика только и становится действительно логикой познания единства во многообразии , а не схемой манипулирования с готовыми представлениями, логикой критичного и самокритичного мышления, а не способом некритической классификации и педантического схематизирования наличных ходячих представлений.

Исходя из такого рода предпосылок, Гегель пришел к выводу, что действительное мышление на самом деле протекает в иных формах и управляется иными законами, нежели те, которые имеющаяся логика считает единственными определениями мышления. Очевидно, что мышление надо исследовать как коллективную, кооперированную деятельность, в ходе которой индивид с его схемами сознательного мышления исполняет лишь частные функции. Но выполняя их, он одновременно постоянно вынужден осуществлять действия, никак не укладывающиеся в схемы обычной логики. Реально участвуя в общей работе, он все время подчиняется законам и формам всеобщего мышления , не осознавая их в этом качестве. Отсюда и получается та нелепая ситуация, когда подлинные формы и законы мышления воспринимаются и понимаются как некая внешняя необходимость , как внелогическая детерминация действий. И на том только основании, что они еще не выявлены и не осознаны логикой, не узаконены логическими трактатами.

Гегель, как нетрудно заметить, ведет критику традиционной логики и мышления, ей соответствующего, тем самым "имманентным способом", который как раз и составил одно из главных его завоеваний. А именно: утверждениям, правилам и основоположениям логики он противопоставляет не какие-то другие – противоположные – утверждения, правила и основоположения, а процесс практической реализации ее собственных принципов в реальном мышлении. Он показывает ей ее собственное изображение, указывая на те черты ее физиономии, которые она предпочитает не замечать, не осознавать. Гегель требует от мышления, согласно с логикой, только одного – неумолимой и бесстрашной последовательности в проведении выставленных принципов. И показывает, что именно последовательное проведение принципов (а не отступление от них) неизбежно, с неумолимой силой ведет к отрицанию самих принципов как односторонних, неполных и абстрактных.

Это – та самая критика рассудка с точки зрения самого же рассудка, которую начал Кант. И такая критика (самокритика) рассудка и описывающей его логики приводит к выводу, что "диалектика составляет природу самого мышления, что в качестве рассудка оно должно впадать в отрицание самого себя, в противоречие...". К аналогичному выводу, собственно, пришел уже Кант, и если до него логика могла быть несамокритичной по неведению , то теперь она может сохранить свои обветшавшие позиции только в том случае, если будет уже вполне сознательно отворачиваться от неприятных для нее фактов, только сделавшись сознательно несамокритичной .

Исторически неизбежный недостаток кантовской логики в том и состоит, что она педантично схематизировала и обрисовала тот способ мышления, который приводит к выявлению и к острой формулировке противоречий, заключенных в любом понятии, но не показала, как их можно и нужно логически разрешать, не сваливая эту трудную задачу на "практический разум", на "моральные постулаты" и прочие за пределами логики лежащие факторы и способности. Гегель же видит главную задачу, выросшую перед логикой после трудов Канта, Фихте и Шеллинга, именно в том, чтобы найти, выявить и указать мышлению способ умного и конкретного разрешения противоречий, в которые неизбежно впадает мышление, сознательно руководствующееся традиционной, чисто формальной логикой. В этом-то и заключается действительное отличие гегелевской концепции мышления и логики от всех предшествующих.

Старая логика, столкнувшись с логическим противоречием, которое она сама же произвела на свет именно потому, что строжайшим образом следовала своим принципам, всегда пятится перед ним, отступает назад, к анализу предшествующего движения мысли, и старается всегда отыскать там ошибку, неточность, приведшую к противоречию. Последнее, таким образом, становится для формально-логического мышления непреодолимой преградой на пути движения мысли вперед, на пути конкретного анализа существа дела. Потому-то и получается, что "мышление, потеряв надежду своими собственными силами разрешить противоречие, в которое оно само себя поставило, возвращается к тем разрешениям и успокоениям, которые дух получил в других своих формах". Иначе и быть не может, так как противоречие появилось не в результате ошибки, и никакой ошибки в предшествующем мышлении обнаружить в конце концов так и не удается. Приходится уходить еще дальше назад, в область неосмысленного созерцания, чувственного представления, эстетической интуиции, т.е. в область низших (по сравнению с мышлением в понятии) форм сознания, где противоречия действительно нет по той простой причине, что оно еще не выявлено и не выражено четко в строгом определении понятия и в языке... (Разумеется, никогда не вредно вернуться к анализу предшествующего хода рассуждения и проверить, не было ли там формальной ошибки. Такое тоже случается, и нередко. И здесь рекомендации формальной логики имеют вполне рациональный смысл и ценность. Может оказаться в результате проверки, что данное логическое противоречие действительно есть всего-навсего результат допущенной где-то ошибки или неряшливости. Этого случая Гегель, конечно, никогда не думал отрицать. Он имеет в виду, как и Кант, лишь те антиномии, которые проявляются в мышлении в результате самого "правильного" и безупречного в формальном отношении рассуждения.)

Гегель же полагает, что противоречие должно быть не только выявлено, но и разрешено. И разрешено тем же самым логическим мышлением, которое его выявило в процессе развития определений понятия.

Гегель по-иному трактует как происхождение, так и способ разрешения логических противоречий. Как и Кант, он понимает, что они возникают вовсе не в силу неряшливости или недобросовестности отдельных мыслящих лиц. В отличие от Канта он понимает, что противоречия могут и должны найти своё разрешение и не должны сохранять навсегда вид антиномий. Однако именно для того, чтобы мышление могло их разрешить, оно предварительно должно остро и четко их зафиксировать именно как антиномии, как логические противоречия, как действительные , а не мнимые противоречия в определениях.

А вот этому-то традиционная логика не только не учит, но и прямо мешает научиться. Поэтому она делает мышление, доверившееся ее рецептам, слепым и несамокритичным, приучая его упорствовать на догмах, на абстрактных "непротиворечивых" тезисах. Так что Гегель с полным правом определяет прежнюю, формальную логику как логику догматизма, как логику конструирования догматически-непротиворечивых внутри себя систем определений. Однако такая "непротиворечивость" покупается слишком дорогой ценой – ценой вопиющего противоречия с другими системами, столь же "логичными". Здесь-то обнаруживается еще более глубокое противоречие с конкретной полнотой действительности и истины. И оно рано или поздно все равно разрушит самую складную догматическую систему.

Диалектика, согласно Гегелю, и есть форма (или метод, схема) мышления, включающая в себя как процесс выяснения противоречий, так и процесс их конкретного разрешения в составе более высокой и глубокой стадии рационального познания того же самого предмета, на пути дальнейшего исследования существа дела, т.е. на пути развития науки, техники и "нравственности", всей той сферы, которая у него называется "объективным духом".

Такое понимание сразу же вызывает конструктивные сдвиги по всей системе логики. Если у Канта "диалектика" представляла собою лишь последнюю, третью часть логики (учения о формах рассудка и разума), где речь идет, собственно, о констатации логически неразрешимых антиномий теоретического познания, то у Гегеля дело выглядит совсем по-иному. Сфера логического распадается у него на три основных раздела, или аспекта, в ней выделяются три стороны:

1) абстрактная, или рассудочная,

2) диалектическая, или отрицательно разумная, и

3) спекулятивная, или положительно разумная.

Гегель специально подчеркивает, что названные три стороны "не составляют трех частей логики, а суть моменты всякого логически реального , т.е. всякого понятия или всего истинного вообще".

В эмпирической истории мышления (как и в любом данном исторически достигнутом его состоянии) эти три стороны выступают то и дело в форме либо трех последовательных "формаций", либо в виде трех разных и рядом стоящих систем логики. Отсюда и получается иллюзия, будто бы они могут быть обрисованы в виде трех разных, следующих друг за другом разделов (или "частей") логики.

Логику в целом, однако, нельзя получить путем простого соединения указанных трех сторон, каждая из которых берется в том самом виде, в каком она была развита в истории мышления. Тут требуется критическая переработка всех трех аспектов с точки зрения высших – исторически лишь позже всех достигнутых – принципов.

Гегель дает характеристику трех "моментов" логического мышления, которые должны войти в состав Логики:

1) "Мышление как рассудок не идет дальше неподвижной определенности и отличия последней от других определенностей; такую ограниченную абстракцию это мышление считает обладающей самостоятельным существованием". Отдельным (обособившимся) историческим воплощением этого "момента" в деятельности мышления выступает догматизм , а логически-теоретическим его самосознанием – "общая", т.е. чисто формальная, логика.

2) "Диалектический момент есть снятие такими конечными определениями самих себя и их переход в свою противоположность". Исторически этот момент выступает как скептицизм , т.е. как состояние, когда мышление, чувствуя себя растерянным среди противоположных, одинаково "логичных" и взаимно провоцирующих одна другую догматических систем, не в силах выбрать и предпочесть одну из них. Соответствующее стадии скептицизма логическое самосознание отлилось в кантовское понимание диалектики как состояния неразрешимости антиномий между догматическими системами. Скептицизм ("отрицательная диалектика" типа кантовской) исторически и по существу выше догматизма, ибо диалектика, заключающаяся в рассудке, здесь уже осознана , существует не только "в себе", но и "для себя".

3) "Спекулятивное , или положительно-разумное , постигает единство определений в их противоположности, то утвердительное , которое содержится в их разрешении и переходе". В систематической разработке этого последнего "момента", а соответственно и в критическом переосмыслении первых двух с точки зрения третьего Гегель и видит исторически назревшую в логике задачу, а потому и свою собственную миссию и цель своей работы.

Будучи критически переосмысленными в свете только теперь добытых принципов, эти "моменты" перестают быть самостоятельными частями логики и превращаются в три абстрактных аспекта одной и той же логической системы. Тогда создается логика, руководствуясь которой мышление уже в полной мере становится самокритичным и не рискует впасть ни в тупость догматизма, ни в бесплодие скептического нейтралитета.

Отсюда же вытекает и внешнее, формальное членение логики на: 1) учение о бытии, 2) учение о сущности и 3) учение о понятии и идее.

Деление логики на объективную (первые два раздела) и субъективную совпадает на первый взгляд со старым членением философии на онтологию и собственно логику. Но Гегель подчеркивает, что такое деление было бы весьма неточным и условным, так как в логике "противоположность между субъективным и объективным (в ее обычном значении) отпадает".

Гегелевская позиция в данном вопросе опять-таки требует тщательного комментария, так как и до сих пор поверхностная критика гегелевского понимания логики и ее предмета чаще всего сводится к тому, что гегелевская позиция игнорирует противоположность между субъективным и объективным (между мышлением и бытием) и потому-де софистически выдает специфически логические схемы мышления за онтологические определения вещей вне мышления и, наоборот, всеобщие определения действительности вне мышления за схемы логического процесса. Она-де совершает двойной грех: гипостазирует логические формы, а с другой стороны, логизирует действительность.

Если бы первородный грех гегельянства состоял действительно в простой и наивной слепоте по отношению к противоположности между мышлением и действительностью, между понятием и его предметом, то тогда кантовский дуализм был бы верхом философской премудрости. На самом деле заблуждение Гегеля далеко не столь просто и вовсе не характеризуется произведенной выше оценкой. Различие и, что еще важнее, противоречие (противоположность) между миром вещей вне сознания и миром мышления (миром в мышлении, в науке, в понятии ) Гегель видел и осознавал куда острее, чем его наивные критики из числа кантианцев, и уж во всяком случае придавал этой противоположности куда более важное значение для логики, чем все вместе взятые позитивисты (которые специально в логике прямо отождествляют понятие и предмет понятия).

Дело совсем в ином, и иное понимание вопроса вытекает из специфически гегелевского понимания мышления , а стало быть, и гегелевского решения вопроса об отношении мышления к миру вещей.

Поэтому Гегель, формулируя программу критического преобразования логики как науки, ставит задачу привести логику (т.е. осознание мышлением всеобщих схем своей собственной работы) в соответствие с ее реальным предметом – с действительным мышлением, с его реально всеобщими формами и законами.

Последние существуют в мышлении вовсе не только и даже не столько как схемы и правила сознательного мышления, а как всеобщие схемы

3. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА - ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ И ЛОГИКА МАРКСИЗМА- ЛЕНИНИЗМА Марксистская диалектика есть наука о всеобщих законах движения и развития природы, общества и мышления. Из этого следует, что одни и те же её законы являются законами объективного мира и

2. Метод «Капитала» – диалектический и исторический материализм в действии. Субъективная диалектика как логика и теория познания Общая характеристика метода и построения научной теории В «Капитале» К. Маркс, как мы видели, глубоко научным образом исследовал

Субъективная диалектика и формальная логика Для понимания сущности марксистской диалектической теории, как она разрабатывалась Марксом и Энгельсом, принципиально важным является вопрос об отражении объективной диалектики процессов и вещей в субъективной диалектике

Диалектика природы – диалектика истории – диалектика будущего (Энгельс о возрастающей роли общественного сознания) Велик соблазн восхвалять юбиляра. Что может быть проще, если юбиляр действительно велик! Но юбилей – это всегда повод задуматься о жизни и делах

Глава II. ДИАЛЕКТИКА КАК ЛОГИКА И МЕТОДОЛОГИЯ НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ Диалектический характер научного познания, выражающийся во взаимодействии субъекта и объекта, на протяжении веков проявлялся стихийно, как своего рода «крот истории» (К.Маркс). В марксистско-ленинской

Очерк третий. Логика и диалектика Мы уже говорили, что наиболее прямым путём к созданию диалектической логики является умудрённое историческим опытом «повторение пройденного», повторение дела Маркса, Энгельса, Ленина, критически-материалистическое переосмысление

Очерк пятый. Диалектика как логика Гегелевское решение вопроса о предмете логики сыграло в истории этой науки особую роль. И чтобы понять гегелевскую логику, мало только уяснить прямой смысл её положений. Важнее и труднее рассмотреть сквозь причудливые обороты

Логика открытия и логика оправдания гипотезы В стандартной модели развития теории, которая разрабатывалась в рамках позитивистской традиции, логика открытия и логика обоснования резко разделялись и противопоставлялись друг другу. Отголоски этого противопоставления

Очерк 3. ЛОГИКА И ДИАЛЕКТИКА Мы уже говорили, что наиболее прямым путем к созданию диалектической логики является умудренное историческим опытом "повторение пройденного", повторение дела Маркса, Энгельса, Ленина, критически-материалистическое переосмысление достижений,

Ориентиры разумного мышления, обеспечивающие развитие познания, его движение к истине, дает диалектическая логика. Диалектическая логика - это диалектика в действии, в ее применении к мышлению, познанию, практике. Диалектическая логика изучает способы мышления, обеспечивающие совпадение содержания знания с объектом, т.е. достижение объективной истины.

Истоки диалектической логики восходят к интеллектуальным поискам великих мыслителей древности: Гераклита, Сократа, Платона, Аристотеля, Лао-Цзы и др. Крупнейшим систематизатором и, по сути, основателем диалектической логики является Г. Гегель (1770-1831). Однако уникальный вариант диалектической логики, разработанный Гегелем в фундаментальном труде «Наука логики» и ряде других работ, к сожалению, отличается «темной глубиной» и недосягаем для большинства даже профессиональных философов. Колоссальную работу по прояснению рационального смысла диалектики и диалектической логики, раскрытию их методологического потенциала проделали последователи Гегеля - К. Маркс (1818-1883) и Ф. Энгельс (1820-1895). Однако даже этим мыслителям, оказавшимся в «поле тяготения» грандиозной гегелевской системы, не удалось до конца преодолеть ее «темную глубину».

Заслуга глубинного переосмысления и переработки диалектической логики Гегеля, ее развития и изложения в современных, ясных, конструктивных формах принадлежит российскому мыслителю и революционеру, основателю первого в мире социалистического государства В.И. Ленину (1870-1924).

К основным принципам диалектической логики относятся:

• 1. Всесторонность рассмотрения объекта.
• 2. Исторический подход к объекту, рассмотрение его в развитии.
• 3. Выделение главного (решающего) звена, определяющего характер объекта.
• 4. Выявление сущностных оснований объекта через раскрытие его коренных противоречий.
• 5. Конкретность истины.
• 6. Достижение развитой целостности объекта на основе диалектического синтеза.
• 1. Всесторонность рассмотрения объекта. «Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредствования». Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок…». Смысл данной формулы заключается в том, что без всестороннего учета существенных аспектов объекта и его связей с другими объектами, невозможно составить объективное, истинное представление о данном объекте, нельзя научно объяснить его состояние, способы действий и тенденции развития. Например, при решении проблем технического перевооружения производства, приобретении нового оборудования, важно всесторонне оценить возможные варианты требуемой техники (технологии). При этом следует учесть не только собственно технические характеристики данного оборудования (производительность, надежность, качество продукции), но и экономические (стоимость, срок окупаемости, соотношение эффект / затраты и др.).
• 2. Исторический подход к объекту. Принцип историзма предполагает рассмотрение объекта «…в его развитии, «самодвижении»…изменении…». «… Самое важное, чтобы подойти к … вопросу с точки зрения научной, это - не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь».

Необходимость исторического подхода к объекту обусловлена тем, что причины, корни многих явлений, структур, процессов настоящего коренятся в прошлом. Поэтому без знания истории объекта невозможно с достаточной глубиной и полнотой объяснить его нынешнее состояние, способы действий и тенденции развития.

• 3. Выделение главного (решающего) звена в сложном явлении . «Надо уметь найти в каждый особый момент то особое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь». Принцип выделения решающего звена вытекает из закономерной для сложных объектов неравноценности их элементов и связей, различной степени их влияния на конечный результат. Решающие звенья - это те пункты объекта, где первоочередное приложение усилий может дать наибольший эффект. Роль этого принципа тем значительнее, чем сложнее, эстремальнее решаемая проблема и чем более остро ощущается дефицит ресурсов.
• 4. Выявление сущностной основы объекта через вскрытие и анализ его коренных противоречий. «В собственном смысле диалектика есть изучение противоречия в самой сущности предметов». Идея прорыва к глубинным основаниям и связям объекта через вскрытие его коренных противоречий основана на том, что именно эти противоречия втягивают в орбиту своего напряженного взаимодействия все стороны, связи, процессы объекта, определяют его состояние и тенденции развития. Поэтому их вскрытие и анализ создают своеобразное исследовательское «окно» в глубинный мир объекта, позволяют понять его сущностную основу и специфику.
• 5. Конкретность истины. «Диалектическая логика учит, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна…». Конкретность истины означает, что глубина и точность познания возможны лишь при соединении абстрактного с конкретным, теории с практикой, при применении теоретических выводов с учетом конкретной специфики предмета. Согласно этому принципу знание может считаться истинным только в том случае, если оно учитывает конкретные условия существования объекта.
• 6. Достижение развитой целостности объекта на основе диалектического синтеза. Механизм диалектического синтеза описывается логической формулой: «тезис

Актуальность данной формулы связана с тем что она позволяет преодолевать «завалы» окостеневших односторонностей, в которых нередко застревают наука и практика, находить выходы из конфронтационных тупиков теоретической мысли, прогнозировать контуры качественно новых, более развитых и целостных форм будущего. В любой сфере человеческой деятельности приходится сталкиваться с непродуктивным противостоянием односторонних подходов, упорно настаивающих на своей истинности, самоценности и при этом отвергающих ценности противоположной стороны. Бескомпромиссная борьба противостоящих друг другу крайностей заводит развитие объекта в тупик, блокирует движение вперед к новым формам и смыслам.

Примерами односторонних крайностей, ограниченных утверждением своей мнимой «самодостаточности» и отрицанием ценностей противоположной стороны, являются антитезы: «материализм - идеализм», «либерализм - коммунизм», «капитализм - социализм», «рынок - плановый механизм» и др. Подобные бастионы застойного противостояния, порожденные бесплодной конфронтацией окостеневших, взаимоотрицающих подходов, распространены во всех сферах науки и практики и являются сильнейшим тормозом развития.

Формула диалектического синтеза указывает способ разблокирования застойных тупиков путем взаимоограничивающего синтеза противостоящих друг другу крайностей. Диалектический характер синтеза означает, что он происходит не по формуле эклектического смешения сторон, а с использованием потенциала их противостояния для переработки данных сторон в качественно новую, более развитую целостность. В диалектическом синтезе потенциал противостояния сторон подчинен достижению их адекватного взаимоограничения, отсечению непродуктивных крайностей, соединению жизнеспособных частей данных противоположностей в новую целостность.

За последние годы вышло несколько монографий по вопросам диалектики и логики «Капитала» Маркса. Это свидетельствует о том, что советские философы следуют указаниям Ленина, который придавал огромное значение изучению логического содержания великого произведения научного коммунизма.

В отличие от уже вышедших работ рецензируемый труд посвящен исследованию логической структуры «Капитала», проблеме логических категорий и их роли в познании (на примере анализа товара и денег). Прослеживая ход Марксова анализа экономических категорий и их переходов друг в друга, автор стремится вскрыть логическую основу, «логическую ткань» этого анализа, выявить место и роль различных логических категорий. И нужно отметить, что автору удается четко выделить логическое содержание «Капитала». Руководящей идеей в разработке указанных проблем в рецензируемой работе служит указание В.И. Ленина о характере логики как науки, о том, что она совпадает с диалектикой и теорией познания.

Раскрыть глубину и силу марксистской диалектической логики - такова главная цель, поставленная автором. Л.А. Маньковcкий предпосылает своему исследованию изложение общефилософских и логических принципов, определяющих соединение логических категорий в систему. Под логическими категориями разумеются в монографии «универсальные понятия, в которых выражается разносторонность действительности, взятой в ее общем виде (пространство, время, качество, мера, форма, содержание, причина и т.д.), в открытии логической закономерной связи между которыми состоит одна из важнейших задач диалектической логики». Универсальные категории в «Капитале» органически связаны с категориями конкретной науки, политической экономии. Эта связь проявляется, с одной стороны, в том, что каждая экономическая категория анализируется посредством ряда логических категорий; с другой стороны, в связях экономических категорий также обнаруживается взаимопереход логических категорий, определенный логический каркас.

Понятие системы категорий предполагает определенную их упорядоченность, последовательность. Логический порядок системы экономических категорий определен Марксом на основе принципа историзма, совпадения логического и исторического. Логическое, то есть теоретически последовательная форма отражения исторического процесса в системе категорий, опирается на объективную историческую последовательность, но прослеживаемую в «чистом виде», то есть не на простое выведение настоящего из прошлого, а на такое, которое отталкивается от самодвижения сложившейся системы в настоящем и позволяет понять ее генезис. «Начало», первая категория теории должна, следовательно, отражать такую всеобщую сторону, звено системы, которая является условием и предпосылкой существования всех других сторон целого, их генетической основой, «клеточкой», «зародышем». Такой стороной капиталистического производства является товар, товарный обмен. Зародыш выступает как возможность развертывания всей системы, ее абстрактное основание.